Ганнибал улыбнулся, придерживая дверной колокольчик, вспоминая, как Грэм, сходу отловив намерение Лектера устроить публичное предложение, рванул за амбуланцу. Укрывшись за кузовом от орлиного взора Кроуфорда и трепещущих по его судьбе криминалистов, Уилл обернулся к приближающемуся Лектеру и очень строго сказал: «Ann, только не при всех».
«Это почему, Уилл?» — удивился Лектер, вытягивая из брючного кармана бархатную коробочку.
Грэм зажал ладонью рот. Похоже, что впервые в жизни остановил таким образом свою пленительную привычку сквернословить.
Ганнибал оценил усилие Уилла. Раскрыл футляр, отмечая, что Уилл смотрит ему в лицо, но не глядит на кольцо.
«Оно что, уже было у тебя?» — сказал Грэм, выжигая взглядом в Лектере пятна.
Ганнибал кивнул и ухватил Уилла за руку. Тот не давал руки и молча, чтобы не привлекать внимания окружающих, сопротивлялся, попутно скорым злым шёпотом изобличая Ганнибала как самоуверенного и идущего по головам, а также на поводу исключительно у собственных прихотей. Ганнибал тоже шёпотом прошипел, что стоит быть внимательнее к словам и вспомнить, на поводу у чьих прихотей они в последнее время оба идут, после чего сжал и вздёрнул руку Грэма за запястье вверх, прижав к холодному металлу кузова амбуланцы, с такой силой, что Уилл побелел в лице.
«Это просто кольцо, Уилл. Ты уже согласился. А это просто кольцо», — превозмогая себя, терпеливо сказал Лектер.
«Нет, это не просто кольцо», — сказал Грэм.
«Приятно, что ты придаёшь ему такое значение», — удовлетворённо похвалил Ганнибал и едва встряхнул руку Уилла. Тот разжал пальцы, и Ганнибал смог опустить кольцо ему на безымянный.
Затем Лектер вообще выпустил своего очарованного жениха, отступил и, склонив голову к плечу, поинтересовался: «Останешься на ночь у меня?»
Уилл закрыл глаза, отвернулся в сторону. Снова посмотрел на Ганнибала и выдал чрезвычайно, на взгляд тёмного мейстера, забавное: «Лягу в твоём чёртовом доме только после свадьбы».
Ганнибал улыбался ему вослед точно так же, как улыбался вышедшему ему навстречу из салона магазина Тобиасу Баджу. Кроме тёплых и привлекающих улыбок, Ганнибал позволил себе приблизиться к Тобиасу на расстояние протянутой руки и пригласить на ужин. Бадж правильно трактовал движения Лектера и приглашение с облегчением принял.
***
В этот раз тёмный мейстер не был намерен подвергать Уилла Грэма опасности и оставлять того один на один с Тобиасом Баджем и его струнами. Он решил разобраться с Тобиасом раньше, во время или сразу после ужина, зная, что в этот раз Уилл не прервёт их беседу своим неожиданным появлением. Потому что не было енотов в дымоходе, поцелуев с Аланой Блум и расцветающего энцефалита.
— Ещё вина? — спросил Лектер, заботясь о бокале Тобиаса.
Тобиас милостиво оценил букет «Видаль де Сас», прикрывая глаза над кромкой бокала.
— Извините за прямоту, — доверительно произнёс Лектер, — но я обязан вас спросить. Это вы убили тромбониста в «Четырёх сезонах»?
— Вы не обязаны, — принялся кокетничать Тобиас.
— Это убийство расследует ФБР. Они найдут вас и придут за вами, — умиротворённо напомнил тёмный мейстер.
— Пусть попытаются, — блестя нефтяным цветом глаз, разрешил Тобиас Бадж. — Они придут ко мне, потому что я владею магазином струн. И я убью их всех. Затем убью Франклина. И исчезну.
Лектер отметил, что Бадж, как всегда, почти не притрагивается к тому, что на тарелке.
— Не убивайте Франклина.
— Давно хотел, — упрямился Бадж. — Если честно, хотел убить и вас.
Бадж доверительно склонился над столом в сторону Лектера.
— Естественно, — согласился тот. — Я худой. У худых животных крепче кишки. Почему вы передумали? Или не передумали?
— Передумал, когда проследил за вами за город, по ночной дороге, к автобусному парку.
Ганнибал был вынужден изобразить ожидаемую Тобиасом реакцию, чтобы доиграть до намеченного.
— Вы беспечны, — темно ответил он.
— Я никому не скажу, — снова смилостивился Бадж. — Но я видел вашу работу. Она хороша. Моя беспечность никак на вас не скажется.
— Скажется, — возразил Ганнибал. — Ведь вы привлечёте внимание не только к себе.
Он встал и отправился к подносу с алкоголем. За спину Баджа. Чем вынудил того занервничать, подняться и встать спиною к французским дверям в заснеженный вечерний сад. Ганнибал обернулся к Тобиасу. И Ганнибал не сделал лишних движений, не встревожился и не удивился, когда понял, что что-то пошло не так. Он отметил едва видимое медленное раскрытие створы французской двери.
— Мне нужен друг. И тот, кто меня понимает, — Тобиас сбросил высокомерный вид и теперь просил.
— Я вас понимаю. Но другом вам быть не могу, — отказал Лектер.
— Но почему? — не отступал Бадж.
— Я женюсь в начале зимы, дорогой Тобиас. Поэтому дружба со мною не принесёт вам должного удовлетворения и не оправдает ваших ожиданий.
Произнося это, Ганнибал старался не смотреть на то, как Уилл вкрадчиво и мягко заходит Баджу со спины. Лектер видел блеск.
***
Уилл Грэм помнил многое. Всё помнил. А ещё он помнил, что ему нравилось. И что он любил. Любил он Лектера. И собак. Да, собак непременно. А нравилось ему рыбачить, умничать и убивать.
Дом С Демонами полюбил Уилла. Ведь сам Ганнибал приказал Дому С Демонами его любить и беречь. И Уилл мог распоряжаться ресурсами Мёрдер-драйв, 22 на любое своё усмотрение.
Вспомнив свои смерти, Уилл понял кое-что ещё. То, что более не намерен давать своим потенциальным убийцам хотя бы малейшее преимущество. «Свою психологическую травму стоит беречь, иначе недолго свихнуться», — заботливо напомнил сам себе Уилл. Стоило начать беречься с Тобиаса Баджа.
Грэм дождался приезда Баджа, сидя в арендованном «шевроле» через три дома по улице. Спустя минут пять после исчезновения Тобиаса за дверью с Демоном он вышел под лёгкий снег, закрыл двери авто и направился к кованой ограде Мёрдер-драйв, 22. Уилл мог наблюдать неслышную ему беседу в готичной и макабрической обеденной зале Ганнибала. То, что он мог отслеживать только язык тел ужинающих Лектера и Баджа, ничуть не способствовало поддержанию его этического равновесия. Так как Бадж очевидно стелился перед Лектером. А тот, как водится, снисходительно принимал подношение.
Ревность кусала Уилла Грэма едва ли не в загривок. Свет, рассеянно падающий из освещённой залы, не достигал Уилла, оставляя того во тьме. Когда мейстер встал из-за стола и скрылся из поля зрения, Уилл заступил в золотящийся прямоугольник света и сказал:
— Впусти меня. Сделай это тихо.
Французская дверь бесшумно растворилась. Грэм вошёл и услышал просьбу Тобиаса о дружбе и понимании.
«Малахольный ты подонок, Бадж», — в сердцах выругался Уилл, вынимая из кармана куртки широкий рыболовный нож с продольной лункой для облегчения скольжения в теле особо крупной рыбы.
Уилл с наслаждением выслушал отказ Лектера на дружеские притязания, одновременно заступая за спину Тобиаса Баджа. В следующий миг он крепко перехватил того левым локтем вкруг лица, дёргая к себе и назад, заставляя открыться в шее, а правой рукой — обыденно и в один взмах — перерезал Баджу горло.
— Прости, твой костюм… и лицо… — сказал Уилл.
Ганнибал, скусав изнутри губу, с вожделением и облегчением смотрел на Грэма. Кровь Баджа и в самом деле залила его вечернюю тройку и павлиний галстук. Брызгами упала на лицо.
— Не беспокойся об этом, Уилл, — великодушно отмахнулся Лектер и отпил из бокала. — Гость ушёл, но на кухне остался десерт.
Уилл тихо, не в силах сдерживаться, рассмеялся:
— Валяй. Но спать я всё равно буду у себя дома.
========== 27 ==========
Уилл окончательно пришёл в себя в гостеприимной гостиной Ганнибала Лектера, подмятый ошеломляющим дежавю. Потому что он не помнил, каким образом добрался до Мёрдер-драйв, 22 от Уэллендского канала, соединяющего Эри и Онтарио, на берегу которого он, Прайс, Зеллер, Кроуфорд и Катц водили хороводы вкруг чудовищного и обворожительного тотемного столба. Жемчужиной усилий мистера Уэллса, утверждённой на вершине столба, был Джоэль Саммерс. Это Уилл помнил. Помнил и то, как Джимми, задрав подбородок, завёл речь о пазлах, а Беверли и Брайан считали уголки. Помнил развёрстые могилы. Помнил выбеленный осенью камыш и смешанный со снегом прибрежный песок. Помнил Кроуфорда, который разогнал коронёров и бригаду. Помнил жуткую гармонию холодных рук, ног и корпусов, сложенных так, словно божественная Кали* снизошла до головоломок, составив самую смешную, на её взгляд, из мертвецов десятилетней давности и совсем ещё свежих. «С пылу, с жару», как сказал бы Брайан Зеллер. И в этом была вся соль.