Было предельно ясно, что проекция Винни Грэм подкинула ему общее для них обоих прикосновение от доктора Лектера. Кем бы они ни были, как бы ни изворачивались, в результате шрам появлялся на теле. И не важно, был ли это нож для резки линолеума, которым Ганнибал Лектер злился на Уилла Грэма. Или это был хирургический скальпель, которым доктор Лектер любил Винни Грэм, выполняя полостную операцию и помогая родиться своему сыну. Всегда и в любом случае появлялся шрам на животе. Их общее грэмовское достояние.
Уилл оделся и отправился в детскую. Свет катился рядом и немного впереди, затмевая бродячие огни.
В детской мерцали звёзды и дублон луны. Клён трепетал. Попискивали сонные белки в гнёздах в дереве. Уилл забрался с ногами в кресло для кормления, погладил невероятно мягкий детский плед. Закрыл глаза на мгновение. И проснулся в тот момент, когда доктор Лектер заслонил собою весь дверной проём. Уилл смотрел на того во все глаза, обрабатывая картинку: Лектер с влажными волосами, словно шёл под ноябрьским снегом некоторое время, и тот теперь истаял в тепле; голубой свёрток в его правой руке, прижимаемый высоко к плечу, чтобы легко можно было коснуться лица сына губами, если возникнет потребность; сумка в левой руке.
Уилл знал, что лежит в сумке. Уилл, блядь, сам упаковывал в неё подгузники и резинового пса для Кейна. И Уилл знал, что внутри, в боковом кармашке, лежит записка от него самому себе со словами: «У нас получилось. Теперь то, что надо, да?» Память и опыт Винни Грэм услужливо и заботливо затопили его во сне, выбросив на каменистый берег насильного пробуждения в холодной приливной волне ужаса. Они разбудили Уилла среди ночи, дав ему ощутить ещё одну свою смерть от рук Лектера. А ведь он искренне полагал, что с подобной дрянью закончено. Откуда же было знать, что сознание Уилла так извернулось, что одновременно проживало в двух телах. Но пусть так. Ведь теперь, судя по ощущениям, сбежавшая часть вернулась. И с внушительным приданным. Синяки на шее, шрам на животе и ребёнок. «И разве же я не скучал по всему этому?» — спросил сам себя Уилл.
Лектер тоже рассматривал мужа, не торопясь окончательно входить в детскую. И уже довольно-таки долгое время стоял на пороге. Наконец, чтобы положить конец неопределённости, Уилл медленно запрокинул голову, вместе с тем оголяя кожу шеи и подставляясь взгляду Лектера. И, глядя из-под ресниц, видел, как в досаде дёрнул головой Ганнибал. Похоже, что и в самом деле выбитый из наезженной привычной глубокой колеи «я всё знаю и всё контролирую».
— Прости меня, Уилл. Мне так жаль.
— Ох, что ты. Ты всего остального не видел, — темно сказал Грэм, отталкиваясь ладонями от подлокотников и вставая в рост.
— Ты обвёл меня вокруг пальца, — спохватившись, сказал Ганнибал.
Уилл приблизился, протягивая руки и отнимая у мужа Кейна. Сразу же зарылся лицом в одеяло, находя губами маленький лоб и отходя.
Лектер, освобождённый от ребёнка, видел почти что в точности повторившуюся картину: отходящий к окну Уилл в майке на широких плечах и пижамных штанах, почти скрывающих ступни. То, чего он хотел. То, к чему стремился. Всклокоченный со сна Уилл Грэм с их общим сыном в руках. Обрётший целостность и законченность рядом с ним и в его доме.
— Мне были нужны убежище и безопасность. Раскрываться перед тобою не входило в мои планы, Ann. Ты слишком опасен.
— Ты, этот ты, знал, что полностью осознан как Винни Грэм?
— Нет, — коротко рассмеялся Уилл. — Нет. Похоже, часть меня, самая здравомыслящая часть, справедливо полагала, что так будет лучше всего. Не знаю я здесь — не знаешь ты.
— Тебе было больно?
Мейстер подошёл к Уиллу со спины, не прикасаясь.
— Блядь, мне всегда больно, когда ты намерен причинить мне боль. А в этот раз мне было смертельно больно.
— Ты умер. Прости меня.
— Я прощаю тебя. Я всегда тебя прощаю.
Грэм развернулся к мужу лицом. Тот прижал его к груди, делая скидку на ребёнка. Кейн завозился в одеялах.
— Благодаря тебе мы все вместе. Я понимаю это. А ты понимаешь? Ты простишь меня? — Уилл поднял лицо от Кейна.
Ганнибал не ответил. Он накрыл шею Уилла обеими ладонями, продолжая просить прощения в касаниях.
— Жизнь моя, — тихо попросил он.
Уилл поймал его ладонь и подтащил к своему животу, выпустил, оттянул резинку штанов. Сделал глазами «а ну-ка здесь».
Лектер не глядя огладил его под майкой и штанами, находя пальцами на привычном месте всё тот же фамильный шрам.
— Сколько бы я их ни делал с тобою, все они от любви. Как бы я себя ни вёл, я постоянно любил тебя.
— Ох, мать твою, это давно и всем понятно.
— Контролируй себя и свою речь при ребёнке, Уилл.
Грэм открыл, было, рот, чтобы разразиться отборной извозчичьей руганью, но сын проснулся.
— Он не будет спать в кроватке один, — вместо выволочки сдался Уилл.
— Ты не должен был баловать его с пелёнок.
— Мы спали одни, пока тебя таскало по проекциям в поисках моей маскулинной задницы. Нам было скучно и одиноко, — огрызнулся Уилл.
— Ты обманывал меня.
— Тебя задело. Это здорово. Неужели бы ты остался со мною как с Винни Грэм, раскрой я карты? — Уилл опустил Кейна в колыбель, разворачивая одеяла.
Кейн взмахнул кулачками и выкрутился всем тельцем.
— Винни не материлась, как джанки.
— Ты серьёзно?
Лектер чуть сдвинулся от ледяного взгляда мужа, но положил ладонь на борт колыбели.
— И она так и не завела собаку, потому что мне это не нравилось.
— Ох ты ж блядь, Винни — идеальная женщина. Это я не заводил собаку, потому что тебе это не нравилось. Это я говорил так, как тебе нравилось. Это я…
Лектер подхватил Грэма вкруг талии, вздёрнул ближе и поцеловал.
— Мне понравится не то, что ты вдруг замолчишь и решишь покончить с собаками. Мне понравится то, что ты живой, горячий и мой. Сейчас и впредь.
Уилл выдохнул, обвился руками вокруг шеи мужа и положил голову тому на плечо, чувствуя мокрое после снега сукно.
Кейн в колыбели развернул голову вбок и вдруг беззубо и радостно улыбнулся.
— Что… Кого он видит? — встрепенулся Грэм.
Тёмный мейстер сделал движение ладонью над колыбелью, словно сдёргивая ткань. В ней, обвернувшись вкруг ребёнка длинным сегментированным телом, покрытым короткой, мягкой, терракотовой шерстью, и с пастью, полной ослепительных острых зубов, лежал Демон.
— Он похож на отврат… странную таксу, — несколько в замешательстве произнёс Уилл.
— Зато он горячий и нравится Кейну. Поэтому отныне в постели с тобою по ночам будет не младенец, а я.
Уилл довольно и облегчённо вздохнул.
— Он видит Демона, Качающего Колыбели. Наш сын его видит.
— Да, все дети видят Демонов. Пойдём.
— Слушай, но таксы гораздо симпатичнее. У Кейна сложится в корне неверное представление об этих замечательных собаках.
— Чёрт с ними, с таксами и неверными представлениями. Пойдём, хочу кое-что успеть проверить на тебе до утра.
— Что именно? Прекрати, — отбился Уилл.
Ганнибал закрыл двери детской.
— Ты был очень грязной девочкой. Очень…
Лектер вскинул Уилла на плечо.
— …очень…
Грэм, свисая головою вниз, ударил кулаком по пальто, но удар потерял силу в отстраняющемся движении ткани.
— …очень грязной девочкой.
— Блядь, это смешно, Ann.
Лектер, донеся мужа до спальни, сбросил того на кровать.
— Обычно ты не смеялся. Чаще всего ты…
— Я знаю, что я делал чаще всего. Поэтому заткнись и выеби меня, доктор Лектер.