Мы прошли до конца улицы, свернули в тёмный, замусоренный и изрисованный граффити переулок между двумя бетонными громадинами и спустились вниз по длинной лестнице с множеством пролётов и половиной безнадёжно покалеченных ступеней. Эрвин бесил: спотыкался о каждую торчавшую арматуру, наступил на осколок бутылки и прорезал подошву, а когда на расстоянии вытянутой руки от нас прогрохотал монорельс, он дёрнулся, потерял равновесие и едва не проделал весь оставшийся путь кубарем.
Позвать его на помощь уже не казалось такой хорошей идеей.
До места мы добирались на общественном транспорте: я поиздержался и не мог себе позволить такси.
Мы сидели в полупустом салоне беспилотного электробуса, слушали хихиканье подростка, который смотрел что-то смешное в дополненной реальности, и таращились в окна, где дно города жило своей обычной жизнью — копалось в мусоре, дралось за мусор и потребляло мусор.
В принципе, эти районы не особенно отличались от трущоб за стеной, разве что здесь выбор гнилья был побогаче. На этих улицах — узких и заваленных всяким хламом — давно не видели солнца, зато успели привыкнуть к фонарям и неону.
— Расскажи поподробнее, что мы будем делать, — подал голос Эрвин.
— Отцепись, — пробурчал я. — Сам всё увидишь.
Молчание. Мы проехали кучку бродяг, которые кутались в тряпьё и грелись возле костра, разведённого в железной бочке: несмотря на жаркий климат, на этом уровне было постоянно сыро и холодно, как в подвале. Собственно, это и был подвал города — грязный и отвратительный.
— Как тебе живётся? И во что ты вляпался?..
Я вздохнул.
— Слушай, это долгая история. Правда. Давай сделаем дело и потом поговорим.
Эрвин молчал и задумчиво ковырял ногтем дыру в обивке кресла впереди него.
— Ладно. Только давай так: я помогу, я прослежу, просто не надо…
— Хорошо, Эрвин, — соврал я. — Как скажешь, Эрвин. Всё будет так, как ты захочешь, Эрвин.
Наконец-то он заткнулся.
Автобус дёрнулся и принялся что-то объезжать. Взглянув в окно, я увидел, как банда малолеток споро разбирала уличный автоуборщик. Подростки в два счёта вскрыли несчастный оранжевый трактор, похожий на жука, и быстро выковыривали всё, что можно было продать. Одна группа выдирала электронные мозги, аккумуляторы и ещё какие-то узлы, а другая быстро откручивала колёса. Со стороны это напоминало слаженную работу персонала на пит-стопе, с единственным отличием — машина после такого точно никуда больше не поедет.
Это действо происходило напротив стриптиз-клуба, в аккурат под сияющей фиолетовой вывеской «XXX» и стилизованной неоновой танцовщицей на шесте, которая периодически мигала и искрила где-то в районе груди. Девушки в латексе, высыпавшие на улицу покурить, подбадривали малолетних вандалов криками.
Через пару остановок нам надо было выходить: в темноте возле покрытой граффити гигантской сваи, на которой держался небоскрёб. В сравнении с остальным нижним городом, тут было на удивление просторно: мы с продрогшим Эрвином стояли на пустыре, по которому сквозняк гонял пластиковые пакеты между остовов электрокаров. Я усмехнулся — точь-в-точь как перекати-поле в мультиках. Кроме того, тут царила удивительная тишина — особая тишина большого города, когда ты настолько привыкаешь к постоянному гулу, что просто перестаёшь его замечать. Впереди я различал какие-то полузаброшенные развалюхи промышленного вида, построенные, похоже, давным-давно, когда тут ещё светило солнце. Такая архитектура видна сразу — старомодная и не рассчитанная на то, что придётся удерживать на себе тысячи тонн бетона. Редкие и тусклые белые фонари расплескивали вокруг себя пятна света, в которые попадали фрагменты крыш, башен, кранов и ангаров.
— Слушай внимательно, — повернулся я к Эрвину. — Вон там — ворота. Видишь?..
— Не совсем… — ответил друг, но я его не слушал и продолжал.
— Спрячься где-нибудь. Вон, например, неплохая позиция у спорткара, — от несчастной тачки остался только скелет, с которого скрутили всё, что только можно было скрутить.
— Хорошо, — кивнул Эрвин.
— Ну вот, сиди там и, если кто-то будет выходить из ворот, обязательно мне сообщи. Сейчас… — я организовал защищённый аудиоканал. — «Слышишь меня?» — произнёс я, не открывая рта.
— Да-да, — отозвался Эрвин, который стоял, мелко подрагивая, и выглядел ещё более жалко, чем обычно.
— Тогда иди. Скоро увидимся.
Я развернулся и побежал влево, постепенно закладывая дугу так, чтобы оказаться возле ржавого строительного крана. С него должен был открываться неплохой вид на всю промзону, расположенную за забором и, в частности, на автосервис Нгуту.