Бам!
Столкновение с чем-то огромным. Вскрикнув от неожиданности и отскочив на несколько шагов, я увидел, что на этом самом «огромном» написано «Полиция (Adelaar Inc)» и висит значок. Потратив больше одной секунды и отступив ещё немного, я сумел-таки окинуть взглядом всю картину, а именно двух копов, необъятных из-за брони, похожей на хоккейную защиту.
«Только этого не хватало».
— Кажется, у вас проблемы, господа? — донеслось из-под непроницаемого затемнённого забрала.
Я обернулся. Чёрные головорезы остановились вдали и наблюдали.
— Нет, ребята, всё в порядке, — дружелюбная улыбка не входила в число моих умений, так что пришлось поднапрячься.
— А мы видим, что нет, — вступил в разговор второй коп. — За вами по пятам идёт банда, а вашему другу плохо, — мне было ясно, куда клонят эти придурки, да и они сами поняли, что я их раскусил, но спектакль есть спектакль, и его надо было разыграть до конца.
— Сейчас проверю… — пара секунд. — Да, точно. У вас нет страховки на территории района Аделаар. Очень жаль, но в случае опасности мы не сможем вам ничем помочь.
— Нет, патрульный, — в разговор вернулся первый полицейский. — Вы неправы. Помочь этим людям — наша работа. Нужно только посмотреть тарифы…
Мне пришлось сделать глубокий вдох, чтобы не выйти из себя.
— Какое совпадение! — воскликнул первый коп. — Вы везунчики, господа. Страховка на этот месяц вместо ста баксов стоит всего сорок девять и девяносто девять.
— Какое совпадение, — прорычал я. — Но у вас никто ничего не собирается покупать. Мы уже уходим. Да и Аделаар кончается через сто метров, так что нам повезло.
Два шлема повернулись друг к другу и снова взглянули на нас с Эрвином, который уже не стоял, а висел на мне.
— Сто метров ещё надо пройти, — в голосе зазвенел металл. — Кто знает, что может случиться? Говорят, негры быстро бегают, а без страховки мы просто не имеем права ни прийти к вам на помощь, ни задержать этих парней. Выбор, конечно же, за вами: никто никого не принуждает, мы лишь хотим обрисовать все варианты. А они таковы: либо приобрести страховку и воспользоваться услугами полиции, либо не приобрести — и надеяться, что вас пронесёт.
Эрвин, которого я периодически отталкивал, не выдержал первым:
— Сколько с нас? — простонал он. — Я заплачу.
Перед нашими глазами повисло два договора. Я раздражённо пролистал свой до конца и ткнул пальцем в кнопку с надписью «Принимаю», Эрвин проделал то же самое.
— Благодарю вас! — патрульный отсалютовал. — Приятного дня!
— Спасибо, — пробурчал я вслух.
«…Козёл», — добавил я мысленно.
С Эрвином распрощались там же, где встретились, — возле кофейни. Перед этим я отобрал у него последние клочья рубашки, чтоб завернуть револьвер и то, что осталось от винтовки, поскольку на этом уровне Корпа расхаживать с оружием было не принято.
Тем же вечером меня снова начало размазывать. Я заказал пиццу и большую бутылку пойла, после чего завалился в кровать и зверски надрался, надеясь заглушить чёрные мысли, но алкоголь не помог. Было бы здорово научиться не думать вообще, но не думать, к сожалению, не получалось: хрупкая плотина осознанности затрещала и рухнула, без малейшего труда снесённая мощным потоком черноты.
Кружился белеющий в темноте потолок, на который время от времени падали зелёные, синие, красные и фиолетовые отсветы. Кружились над головой всадники моего личного Апокалипсиса: Бессмысленность, Бессилие, Апатия и Чувство Вины.
Винтовка — полное дерьмо, её не привести в порядок, а другую не достать, так что затея с повторным покушением вряд ли выгорит. «Можно было бы, конечно…, - внезапно возникла в моей голове мысль, но её перебила другая, одетая в чёрное: — Тш-ш, спокойно. Никаких «можно». У тебя всё равно ничего не выйдет». И я подчинился.
«К чёрту всё, я полный неудачник. Зачем вообще убивать этого придурка?.. Если кто-то и должен умереть, так это один старый козёл. Старый козёл, который ничего не может довести до конца. Ещё и нытик, ха…»
Стало ещё горше.
«Лежит и жалеет себя. Бедный-несчастный. Может, и правда уже пора? Да, я мог бы легко прожить ещё двадцать лет, но и мои девяносто — это слишком много. Слишком много крови, слишком много боли, слишком много несчастий…»
Последнее слово вытащило у меня из памяти и повесило перед глазами имя «Эрвин» — и это усугубило моё состояние, хотя ещё минуту назад я был уверен, что это невозможно.
«Да, Эрвин… Бедняга. Он был прав: я тот ещё козёл. Ворвался в чужую жизнь, угрожал, подставил. Боже, что я только творю?..»