В современном мире я был как голодающий крестьянин из восемнадцатого века, перенесённый в современный супермаркет. Да, кругом куча еды, даже редчайшего в то время мяса, но от синтетической говядины вскоре откажет печень, а от условно настоящей мгновенно вырастут одновременно борода и грудь.
Разумеется, существовал блокирующий софт, настройки отображения и алгоритмы индивидуальной подборки контента, но их никто и никогда не воспринимал всерьёз. Во-первых, они не работали на сто процентов — рекламное лобби не допустило бы на рынок продукт, способный поставить под угрозу их благополучие, а во-вторых, без умения анализировать и критически смотреть на информацию, они всё равно были бесполезны. Манипуляции мнением стали куда тоньше и интереснее, чем во времена моей молодости, и встречались практически везде. Тот, кто не мог их распознать, терял ресурсы, здравый смысл и в конце концов проигрывал в эволюционной гонке.
«Юнгер, Юнгер, Юнгер», — думал я, пытаясь побороть навязанное и уже успевшее укорениться мнение, что он действительно классный малый. Безукоризненное прошлое, отличное образование, широкая улыбка, крепкое рукопожатие, правильные слова, прогрессивные идеи, борьба за справедливость. Последняя не была успешной — вовсе нет. Если б он победил хоть раз, то лишился бы всех избирателей, которые почуяли бы неладное: потому что победить корпорации в их городе просто невозможно.
Сверившись со списком встреч Юнгера с избирателями, я связался с Эрвином:
— Вызови такси и захвати мне пива в магазине под домом. Прокатимся в пару мест.
7
— Э-э, да, конечно. Сейчас вызову, — ответил Эрвин. — А пиво я, кстати, уже купил. Прямо как чувствовал, хе-хе… Открой мне, а то я с пакетами.
— Круто, — обрадовался я, подошёл к двери и отпер замок. — А что ты ещё взягха-а-а…
Видимо, чутьё на опасность начало притупляться с возрастом — и пистолетный ствол у меня во рту был тому самым убедительным доказательством.
— Ни звука!
Один квадратный громила, похожий на шкаф в чёрном костюме, дал мне по роже и лёгким движением выдернул на лестницу, а два других помогли заломать руки и согнуть меня чуть ли не до пола. Старые кости трещали и протестовали, но я молчал, стиснув зубы: пистолет по-прежнему был рядом.
На запястьях со щелчком сомкнулись холодные металлические браслеты, мои карманы шустро охлопали, огромная ручища провела по паху и ягодицам.
— Ай! — дёрнулся я и тут же схлопотал новую затрещину, от которой потемнело в глазах.
— Чисто, — отрапортовал громила, и меня, оторвав от пола, понесли вниз по пожарной лестнице. Эрвин тихонько заскулил:
— Может я пойду, парни, а? Не надо! Я же всё сделал! Можно? — но глухой звук положил конец его словоизлияниям, а шелест и тихий «шмяк» указали на то, что приятель отключился. Прекрасно, просто прекрасно.
«Кто это такие? Чего им надо?» — лихорадочно соображал я, пока перед глазами проносились серые ступени, усыпанные окурками. Эти ребята совершенно точно не были простыми бандитами: очень уж профессионально себя вели. Корпорации?.. «А вот это возможно», — согласился я, чувствуя, как страх заворочался в животе ледяной змеёй.
Почему-то я раньше не думал о том, что будет после убийства Юнгера. А подумать стоило: если уж я влезал в большую игру и собирался исподтишка пнуть Голиафа, требовалось приготовиться к тому, что Голиаф ударит в ответ. К сожалению, я слишком зациклился на собственных терзаниях и не обращал внимания на мелочи вроде анализа последствий.
Но стоп. Откуда они могли знать, что я планирую его убить? Может, меня взяли за ту неудачную попытку?..
Вопросы, вопросы, вопросы. И все, как один — без ответа.
Пока я думал об этом, меня вытащили на улицу, донесли до чёрного фургона и с негромким «Хэть!» закинули внутрь. Следом швырнули бесчувственного Эрвина.
Проехаться лицом по металлическому полу, усыпанному песком, — удовольствие ниже среднего. Я прочувствовал щекой каждую крупинку: ощущение — как будто кожу тёрли наждаком, но когда громилы забрались внутрь, сели на скамейку у борта и немного по мне потоптались, чтоб не дёргался, стало ещё хуже.
Двери захлопнулись, в полной темноте прозвучал короткий стук в перегородку между кузовом и водителем, зафырчал двигатель, мелко завибрировал пол — и машина тронулась.