— Конечно, анонимным. Конечно, ты ничего не знаешь. Но это пока. Посмотрим, что ты скажешь, когда твои яйца будут лежать на полу.
Я вспомнил, когда у меня в последний раз был секс, и издевательски захохотал. Это озадачило мучителя:
— Ты двинутый?
— Нет. Я правда ничего не знаю. Ты можешь искромсать меня в фарш — и ничего не добьёшься, кроме того, что я сильно рассержусь. К тому же, я аугментирован с ног до головы, и ты скорей затупишь свои страшно-ужасные кусачки, чем что-то от меня отрежешь.
Глистообразный был живым олицетворением недоуменного «Э-э-э». Должно быть, ему никогда раньше не попадались такие нахалы — и это хорошо, поскольку, пока он пребывал в замешательстве, время шло, и приближалось пробуждение Эрвина. Я не питал иллюзий насчёт того, что эти парни оставят нас в живых: убить информатора после пыток было так же естественно, как вымыть руки после туалета, и я не видел ни одной причины, по которой эти корпоративные засранцы могли отступить от устоявшегося порядка вещей.
— Давайте так, — продолжил я, сам удивляясь собственной наглости. — Вижу, вы, ребята, — профессионалы. Я тоже профессионал. Поэтому предлагаю следующее: вы меня не трогаете, а я взамен рассказываю всё, что знаю, и подтверждаю свои слова доказательствами. Ну, это если вы действительно хотите узнать, кто заказчик Юнгера. Если надо подставить кого-то и зафиксировать моё признание — тоже без проблем. Я готов назвать чьё угодно имя, хоть Папы Римского.
Босс осклабился:
— Ты ещё смеешь устанавливать условия?
Я пожал плечами:
— Всего лишь хочу, чтобы наше сотрудничество было взаимовыгодным.
«Давай же, Эрвин, очнись!»
Я начинал паниковать.
Движение воздуха сообщило, что к моему уху несётся огромный кулачище. Я успел сжаться в предвкушении удара, но бледный уродец вовремя поднял руку и остановил громилу:
— Погоди-ка. А что будет в противном случае?
— В противном случае я отключу болевые центры и буду несмешно шутить, пока вы будете потеть, пытаясь отломать от меня кусок.
Предводитель болванов задумался. Болваны тоже делали вид, что в их черепах идёт некий мыслительный процесс.
— Ладно, допустим, — сказал, наконец, босс. — Думаю, меня это устроит. Итак, — он приземлился на стул, заботливо принесённый тем же здоровяком, что минуту назад демонстрировал открытый кейс. — Расскажи мне о заказе.
Я замотал головой:
— Нет-нет-нет, так не пойдёт. Сейчас я расскажу всё, а потом ты пристрелишь и меня, и моего друга.
— Не беспокойся на этот счёт, — усмехнулся мелкий гадёныш. — Вас никто не тронет.
— О, да? — я изогнул бровь. — Прости мой скептицизм, но почему-то не верится. И раз уж ты согласился на взаимовыгодное сотрудничество, давай продолжим разговор как два равноправных участника. Без наручников и в каком-нибудь более-менее людном месте. После всего этого… кхм, приключения я бы чего-нибудь выпил, — «Наглеть так наглеть».
Уже произнося последнюю фразу, я понял, что переборщил, а значит проиграл. Волшебство закончилось. Ублюдок вспомнил, что я вообще-то сижу перед ним в домашней одежде и блевотине, избитый, грязный и не имеющий никакого права выставлять ультиматумы. И, судя по улыбочке этого поганца, понимание всего вышеперечисленного отразилось на моём лице.
— Знаешь, что, приятель? — мелкие зубы обнажились в кровожадной ухмылке. — Я почти повёлся. Как ты верно заметил, мы профессионалы. В отличие от тебя. Не кривись, мы искали информацию! Три промаха подряд. Смешно. Ты не настолько важен, старик. И мы возимся с тобой исключительно потому, что есть шанс, — бледное некрасивое лицо с едва заметными веснушками приблизилось к моему, — ничтожный, микроскопический шанс, что ты знаешь некую мелочь, которая может помочь. Но в то же самое время никто из нас всерьёз не верит, что ты знаешь что-то стоящее. Мы опрашиваем тебя исключительно на всякий случай. Есть и другие люди, которые отрабатывают более значимые зацепки. Поэтому выслушай встречное предложение, — чем дольше он говорил, тем туже затягивался на моей шее узел первобытного ужаса. Этот парень вёл себя, как огромная змея, постепенно обвивающая жертву. — Либо ты рассказываешь всё, что знаешь, и мы отпускаем твоего дружка, а тебе стреляем в голову, либо… Либо можешь отключать нервные центры и готовить глупые шутки. Мы с ребятами как-нибудь потерпим.
Я с надеждой покосился на Эрвина, но тот всё ещё сидел, свесив голову на грудь и пуская слюни. Ублюдок заметил мой взгляд, но понял по-своему:
— Говори, и он будет жить.
— Ладно. Что вы хотите знать? — процедил я сквозь сжатые зубы. А что мне оставалось делать?.. «Эрвин, Эрвин, сукин ты сын, приди в себя!»