Из-за пыли ничего нельзя было рассмотреть, а шум и пальба дезориентировали и напугали так, словно я был сопливым новобранцем и переживал свой первый бой: не знал, что делать, куда стрелять и слабо осознавал, жив ли вообще.
Когда я разобрался, что к чему, бандиты из оцепления уже валялись мёртвыми, толпа исчезла, а журналистов разгоняли миротворцы, использующие отнюдь не мирную лексику.
В одной из продырявленных фур кто-то верещал на высокой ноте.
— Заходим! — скомандовал я и попробовал подняться, но неожиданно рухнул на землю, пронзённый болью.
— Кэп? Что такое? — Вессену хватило одного прыжка, чтобы очутиться рядом.
— Нога, — просипел я. — Сейчас. Сейчас я…
Шлем Вессена склонился, а затем скептически покачался:
— Медика сюда!
— Что такое?! — сердито рявкнул я. — Зачем медик? Лучше помоги встать!
— Лежите, кэп, вы на сегодня отвоевались, — он раздражённо махнул рукой и обратился к остальным скаутам: — Слушай мою команду! Штурмуем согласно плану! Пошли!
— Стой! — приказал я, но никто не слушал.
— Секунду, кэп, — экзоскелет рядом со мной распахнулся и выплюнул заросшего бородой скаута с красным крестом на шевроне. — Потерпите.
Я не видел, что он делает, но почувствовал, как броня в районе невезучей левой ноги раскрылась.
— Вессен, какого чёрта? Вернись! Я приказываю!
— Ганди! — это лейтенант обратился к медику, который ни разу в жизни не брал в руки оружия, но при этом отслужил в скаутах уже два пятилетних контракта. — Ты вкатил ему наркоз?
— Да, и противошоковое тоже.
— Отлично. Простите, кэп, но ваши приказы больше не работают.
Штурмовики закидали окна и вход светошумовыми гранатами, дождались, пока они разом взорвутся, едва не обрушив остатки здания, и ворвались внутрь.
— Всё плохо? — прохрипел я, отмечая, как тело теряет чувствительность и становится чужим.
— Царапина, капитан. Сейчас я… Э-э, не стоит на это смотреть!
Ганди заметил, что я подключился к его нашлемной камере, и поспешил отвернуться, продолжая колдовать над моим коленом.
— Покажи!
— Не думаю, что это хорошая…
— Покажи грёбаную рану! — взревел я, теряя равновесие. — Мне не десять лет, в обморок не грохнусь!
— Ладно-ладно… — процедил медик сквозь зубы и повернул голову обратно.
Я удивился, увидев много крови, покорёженный металл и порванный кевлар. «Что-то белое… Наверное, кость. Чёрт, это же моя кость!», — запоздало понял я и затрясся всем телом. Ганди перетягивал конечность фиолетовым жгутом выше колена. «Но почему там, как же остальная нога? А где же?.. О, нет! Нет, нет, нет!»
— У меня нет ноги, да?
— Да, кэп, боюсь, что так, — изображение покачнулось: Ганди кивнул. — Не переживайте, сделают новую, ещё лучше прежней. В Блю Ай делают клёвые протезы, у меня от них пара пальцев, и я уже забыл о том, что они ненастоящие. Смотрите на это позитивно: вы больше не будете хромать.
Его голос и выстрелы в доме доносились до меня словно через подушку: я оцепенел и таращился в одну точку, не разбирая, на что именно смотрю. Глаза застила мутная серая пелена. Время замерло.
— …могите! Повторяю, нужна эвакуация, срочно! Срочно!..
— …Ван дер Янг! Капитан Ван дер Янг, ответьте! Я отзыва…
— …На двенадцать! На Час! На три!.. Господи, они тут везде! Лейтенант, они…
— …осиное гнездо, бл…
Меня атаковало немыслимое множество звуков, но я не реагировал. Иногда сквозь пелену пробивались яркие вспышки и хлопки, но они не вызывали совершенно никакой реакции и не могли вырвать из наркотического забытья.
— Много раненых, повторяю, много раненых!
Пелена неожиданно исчезла — и я не поверил своим глазам. Площадь дымилась. Миротворческие броневики исчезли, а в асфальте чернели обугленные воронки. Повсюду валялись странные чёрные комья и горящие куски покорёженного металла, в которых с трудом узнавались внедорожники.
Пространство вокруг меня было усыпано рисом и консервными банками: как целыми, так и вскрытыми. Невыносимо воняло едой и гарью.
Я сидел возле изрешеченной фуры и никак не мог вспомнить, как здесь очутился.
Ко мне привалился Ганди: я аккуратно потеребил его за плечо, стараясь, чтобы тяжёлая усиленная перчатка ненароком не переломала все кости, но медик, вместо того, чтобы очнуться, завалился вправо. Бледное лицо, широко раскрытые глаза, чуть припорошенные пылью. «Мёртв», — на удивление равнодушно констатировал я.
— В укрытие! — раздался в наушниках голос Вессена, и в ту же секунду земля перемешалась с небом. Бесконечная минута невыносимой тряски и взрывов — и снова всё стихло.