Что же это? Обычная выдумка? Рассказы столь суеверных людей или видение психически больного человека, считающего, что иные вещи и вправду есть? Понять и поверить вряд ли получится. Но от себя могу сказать, что однажды я решил поменять своё мировоззрение и поверить во все эти рассказы. Тогда я и подумать не мог, как моя жизнь могла кардинально измениться, и не совсем в лучшую сторону.
А ведь всё начиналось хорошо… Не так ли?
2
Шёл восьмой час вечера.
Влад сидел за столом и решал очередную задачу для одного человека, который угрожал ему избиением, если Влад не выполнит за него домашнюю работу. Через пятнадцать минут он благополучно закончил с уравнениями, закрыл тетрадь и положил её в рюкзак.
Поднявшись со стула, он устроил себе маленькую разминку на две минуты, чтобы хоть как-то расслабить мышцы. Все кости хрустели, голова гудела, а желудок урчал.
Влад вышел в коридор, прихватив с собой рюкзак и держа его крепко за обе лямки, положил его на комод. Бывали случаи, когда парень вслепую закидывал его, а рюкзак падал на пол и лежал так, пока его кто-нибудь не поднимет. Иногда это были вернувшиеся вечером с работы отец или мать Влада, а иногда он сам, если заметит. Обычно он забывал смотреть, правильно ли положил рюкзак на комод, но не в этот раз.
Убедившись, что рюкзак не свалится, Влад схватился за живот. Урчал он так громко, что его можно было услышать в другой комнате. Мало ест восемнадцатилетний парень, совсем мало, потому выглядит слегка худощаво. Позавчера и вовсе ничего не съел и не выпил.
Но так бывает крайне редко.
Давай Пешков, ведь ты хочешь есть, так? Вспомни как тебя чуть не госпитализировали, когда в две тысячи четырнадцатом не ел и не пил больше недели из-за забастовки. А теперь соберись, тряпка, и иди поешь как следует! Сделай себе бутерброд, и сделай его пожирнее.
Голос.
Посторонний голос.
Странно, но порой этот голос, который вроде бы и не должен звучать в его голове, заставлял его задуматься, а не психически ли он больной?
Быть может, когда он ударялся головой обо что-то, и это каким-то образом вызвало у него в сознании странный голос?
Отрицать такое нельзя.
Влад весьма скептически относился к тому, что мог быть психически больным, однако полной уверенности, что он здоров, тоже не было. Именно поэтому он так упорно думал, как сойдёт с ума и изрежет всю свою семью, но прежде чем сделать это, сожжёт веки и разрежет щёки холодной сталью острого ножа. Это испортит желание.
Какое только желание?
Отличный вопрос. В то время, когда на улице бушевал ветер, хотя по новостям передавали, что ветра не должно быть и в помине, он услышал внезапный щелчок слева над головой. Влад осознал, что для него не так уж важно, сойдёт он с ума или нет.
И ты не сойдёшь с ума, пока окончательно это не узнаешь.
Внутри у него всегда звучали голоса.
Влад считал, что-то же самое происходит со всеми, но обычно люди говорят об этом не чаще, чем о биении сердца. В этом голосе не было ничего уютного. Этот голос был громким, звучал старо, но энергично. Сквозняк из нетерпенья охватывал его с ног до головы, а всё из-за странного голоса в голове.
Псих, подумал он. Я точно психически больной человек, но ещё не до конца это понял.
Влад решил не спорить со своим внутренним голосом, потому что насчет еды тот был абсолютно прав, и пошел в кухню, мечтая о бутерброде. Чувство присутствия голоса притупилось и практически исчезло, едва он дошел до стола, но это не значит, что голос исчез навсегда, вовсе нет. Этот голос ещё вернётся и не раз покажет себя, не раз упомянет о своём присутствии.
С детства, если не ошибаюсь, всё это и началось. — Подумал он. — Но детство моё на том и закончилось.
На самом деле детство Влада закончилось не так, как он описывал это в своей голове. Он представлял, что детство закончилось, его разум повзрослел быстрее, чем его рост достиг отметки в сто тридцать сантиметров. На самом же деле всё куда проще. Безусловно, разум его созрел раньше его сверстников, но не без помощи Голоса. Самовнушение и влияние того, другого, необъяснимого в его голове сделало его взрослее, сильнее сознанием, но никак не физически.
Давай же… — И снова этот голос. Отчётливее, но не на много. — Давай! Ты должен есть! Ты должен накормить себя, иначе пожалеешь, что родился на свет божий!
Почему ты не заткнёшься?!
И к его удивлению голос замолк, лишь стоило ему открыть холодильник. Только присутствие голоса давало о себе знать. С каждым мгновением оно угасало и угасало, пока совсем не исчезло из его головы, глубоко-глубоко затаившись в подсознании.
Глаза внимательно скользили по полкам в поисках сырного масла и обычного сыра. Найти их было той ещё проблемой, а вот нарезанный помидор нашелся без труда. Он достал ингредиенты своего незамысловатого перекуса, хлеб, сделал себе огромный бутерброд и с наслаждением откусил первый кусок.
— У-м-м! — Этот вкус. Он заставил его застонать от удовольствия. — Как вкусно!
Откусив ещё кусок он ударил левой рукой по столу. Как же было вкусно. А голос так и хвалил его за то, что послушался и решил-таки подкрепиться пищей.
Бесподобно. Такого он никогда в своей жизни не пробовал.
Но, попробует ли он что-то такое, что окажется в миллион раз вкуснее?
Хороший вопрос, но пока что на него нельзя ответить.
Пока нельзя.
Влад развернулся, отправил своё худощавое тело к выходу из кухни, но прежде чем выйти он остановился и откусил от бутерброда ещё немного.
Выключи свет, — прозвучало у него в голове и он сделал так, как голос его попросил.
Кухню окутало мраком. За окном больше не бушевал ветер, зато буря разразилась внутри Влада. Вечерняя трапеза на одного, хотя одним он вовсе не был, воодушевила его. Подпрыгивая он подумал: сегодня был отличный вечер, проведённый сначала за учебниками, потом за компьютером и после снова за учебниками, но уже для важного человека.
Думал он не долго.
Последнее чем он собирался себя занять — это новости по телевизору. Пульт от телевизора даже искать не пришлось. Влад уселся на диван поудобнее и включил плазму, как раз, когда на экране предстал толстый ведущий.
Политика.
Ужасно неинтересно, хотя его отец, Демьян, с удовольствием посмотрел бы, что происходит в мире на рассвете две тысячи восемнадцатого года.
— Ай, наверное, опять начнут всякие бредни говорить! — проворчал Влад сам себе, смотря на телевизор, но переключал, ожидая ночные новости.
Влад уже предвкушал, что новости не будут отличаться от тех, что выходил ранее, но делать было нечего, поэтому доев свой бутерброд, он расселся на диване, как король ожидая начало новостей.
— Сегодня в Самаре, в семь часов вечера, были найдены уже сто пятая и сто шестая жертвы неизвестного убийцы. Два мёртвых тела, мужчины и женщины, возрастом от двадцати до двадцати пяти лет. У одного и другого рёбра были сломаны, животы разрезаны, а внутренние органы были раскиданы по дорожной части, их заметили очевидцы. До сих пор неизвестно, как выглядит убийца, настоятельно рекомендуем не выходить на улицу в позднее время, ведь нельзя узнать, где произойдёт новое убийство. Теперь от грустной ноты перейдём к главным новостям дня…»
Влад выключил телевизор, не став слушать главные новости, которые для него не были интересны.
Он поднялся и пошёл на балкон, взяв с собой пачку сигарет «Честер» и зажигалку, которую он нашёл, когда они с семьёй только въехали в эту квартиру, лет, этак шесть назад, если не больше.
Выйдя на балкон, он погрузился во тьму. Влад практически ничего не видел, только макушки деревьев, освещаемых одним единственным фонарем. Остальные давно сломались, и этот тоже должен был давно отключится, но почему-то все еще работал. Он блекло-желтым освещал детскую площадку, на которой сейчас бегали несколько котов.
А они как обычно, — подумал про себя Влад, глядя на животных.