- А почему же тогда для рождения Христа была выбрана именно Мария? - спросила Валентина Ивановна. - А не любая другая женщина?
- Очевидно потому, что Бог посчитал Марию самой чистой и праведной женщиной во всем мире. Он решил, что лишь она одна достойна того, чтобы воплотить в тело человеческое его божественную сущность. Но она вовсе не равна Богу, и уж тем более, никак не является "Царицей Небесной", как ее провозгласила Церковь, забыв слова Иисуса Христа, забыв его предупреждения. Это уже явный перебор, согласно которому получается, что Бог является чуть ли не рабом Марии. Подобное утверждение уже является настоящим язычеством. Вполне возможно, что как посредница и заступница за род человеческий, Мария действительно и есть такая сильная защитница. И уж, конечно же, ее просьбу услышит Иисус Христос, который и является тем самым Богом, который явился евреям еще во времена Моисея. Но это вовсе не значит, что Мария является "Царицей небесной". Это уже подмена. Но факт остается фактом, в том смысле, что она выносила и родила Иисуса Христа, потому что была этого достойна, была чиста и непорочна, и была избрана из числа всех женщин, живущих в то время на земле. И она, без сомнения, является могучим посредником между человеком и Богом.
30
- Ты говоришь так, словно сам в это веришь, - после недолгого молчания произнесла Валентина Ивановна. Она смотрела куда-то в стену, не поворачивая к сыну головы.
- Верю, а почему бы и нет?
- Ох, - вздохнула она. - Только почему же не чувствуется ни защита Божьей Матери, ни ее покров? Если она такая заступница за род человеческий, то почему столько несчастий на земле?
- А ты сама молилась когда-нибудь? - спросил Игорь.
Валентина Ивановна вяло махнула рукой.
- Да я и молиться не умею.
- Что значит, не умеешь? Молитва должна исходить из сердца. Это вовсе не значит, что для этого обязательно нужно знать текст молитвы. Это ведь не заклинание, где нельзя переставить местами даже двух слов.
- Не знаю, - довольно сухо сказала мать. - Я никогда всерьез не думала об этом.
- Как же ты тогда хочешь, чтобы Божья Матерь тебе помогала?
- А разве для того, чтобы оказывать людям помощь, Божьей Матери обязательно нужно, чтобы ее об этом просили? - возразила Валентина Ивановна. - Если она так любит все человечество, то и помогала бы всем сама, а не ждала бы, когда ее об этом люди попросят.
- А почему ты уверена, что она не помогает? - спросил Игорь. - Вполне возможно, что она незримо оказывает помощь людям.
- Почему же тогда ее помощь не чувствуется?
- Ты уверена в этом? Разве в твоей жизни ни разу не было случая, когда ты уже не ожидала помощи ниоткуда, а эта помощь вдруг приходила?
- Гм, ну, было, конечно. Только при чем здесь Богородица?
- Как же это, при чем? Она же и есть незримая помощница людям. Или ты полагаешь, что она должна явиться во всем своем обличье и сказать; вот, я помогаю тебе, но и ты не забывай меня, не забывай того, кто тебе помог?
Валентина Ивановна нахмурилась, раздумывая над словами сына.
- Вся наша беда в том, - продолжал тот, - что мы не способны увидеть помощь Божью, и стараемся все приписать слепому случаю, везению или совпадению. Придумали себе такое понятие как "удача", "фортуна". Мы все объясняем простым совпадением, совершенно не понимая того, что таких совпадений просто не бывает. Ничто не случайно в нашем мире.
Валентина Ивановна вздохнула.
- Если ты такой верующий, то почему же ты почти не бываешь в церкви, не отстаиваешь службы, не соблюдаешь церковные обряды?
- А я не знаю, существует ли вообще христианская церковь, - вдруг признался Игорь. - И все эти службы и правила - это совсем иное.
Мать бросила на сына удивленный взгляд.
- То есть как это, существует ли христианская церковь? - спросила она. - А что же тогда представляет собой наше православие? А католическая церковь? Баптистская, да и все остальные? Разве все они не являются христианскими?
- В том-то и дело, что их слишком много, - воскликнул Лебедев. - Все они называют себя христианскими, а друг с другом непримиримы. Это и вызывает подозрения.
- Непримиримы, - согласилась Валентина Ивановна.
- То-то и оно, - подтвердил он. - Вся их деятельность сводится лишь к самовосхвалению, и переманиванию друг у друга паствы. А само учение христово, то, что он проповедовал, почему-то игнорируется. Взять хотя бы нашу православную церковь. С одной стороны, вроде бы все правильно. Священник, который приходил к нам в тюрьму, учил меня именно Евангелию. Да и в некоторых книгах, что продают в церквях, тоже вроде бы все правильно написано. Но однажды я увидел по телевизору священника, настоятеля какого-то храма в Санкт-Петербурге. Так вот, он во всеуслышание заявлял, что Сталин был святым. В его храме даже висит икона с изображением этого самого Сталина. На вопрос, чем же Сталин заслужил быть святым, священник ответил, что тот пополнял ряды мучеников за Христа, следовательно, он и сам был святым. Иначе говоря, Сталин был святым потому, что уничтожал христиан. И это заявляется публично священником на всю страну. Он же заявил, что Ленин был великим пророком, а сам он является его потомком. Что это? Как это понимать? Кроме как кощунством этого никак иначе не назовешь. Таким заявлением православная церковь публично показывает, что она является глубоко антихристианской церковью. А как еще это можно понять, если церковь открещиваются от всех тех тысяч и тысяч священников, которые были уничтожены безбожным Лениско-Сталинским режимом, целью которого было уничтожить само имя Божье из памяти народа. Церковь публично предает их всех, показывая, что она служит палачам и тиранам, врагам веры христовой. И патриархия на это заявление никак не среагировало. Этот священник не был лишен сана, он продолжает вести службы в своей церкви. Выходит, что это не частное мнение священника-отступника, а вполне официальная позиция церкви. Вот это страшно. Как, после этого, православная церковь может считаться христианской? Она публично отрекается от Христа. Подобные заявления просто кощунственны. Получается, что церковь служит и поклоняется тем силам, которые пытаются уничтожить на земле христианство. Да и вообще, все, кто раньше хулил Бога, боролся с верой в него, приветствовал уничтожение храмов, все они теперь считаются истинно православно-верующими. Это уже, по-моему, верх кощунства.
- Безумство одно в нашем мире, - произнесла Валентина Ивановна. - И сами мы все безумны. Мечемся из одной крайности в другую, не знаем, где правда, а где ложь. Не знаем, к чему стремиться, и для чего жить. Все идеалы ложные, все цели иллюзорные. Все суета, и все бессмысленно, а удел и праведников и грешников один - смерть.
Игорь невольно улыбнулся.
- Ты рассуждаешь, как ветхозаветный пророк Екклесиаст, - заметил он.
- Правда? Значит, мы оба пришли к одному и тому же выводу.
- Ты читала его когда-нибудь?
- Нет. Просто слышала, что существовал такой пророк или философ, кто уж он там был, и все. Выходит, что он сам ни во что не верил. Разочаровался во всех идеалах. Он тоже понял, что жизнь не имеет смысла.