— Похоже, она сильно головой ударилась, — усмехнулся Аято, — эй, Дынька, что с тобой? Пять минут назад ты была такой разговорчивой.
— Алена, действительно плохо себя чувствует, — вмешалась Юи, — ее надо отвести к врачу.
Какая смелая и сообразительная девочка. Несмотря на свой страх, все же пытается помочь. Я посмотрела на нее с толикой уважения.
— Я осмотрел ее, пока она была без сознания. Ничего серьезного. Небольшой ушиб головы и пара синяков и ссадин на теле. Госпитализация не требуется.
У меня не извращенное воображение, но почему-то «осмотрел, пока была без сознания» упорно представлялось как «облапал, пока была возможность». Ну а как еще он бы узнал про синяки и ссадины на теле? Я оскорблённо посмотрела на парня. Видимо извращенность — это у них семейная черта.
— Мне и, правда, нехорошо. Думаю, все же стоит показаться врачу.
Врач в больнице. Больница в городе. А в городе люди — и ура, свобода!
— Сейчас поздний вечер. Все поликлиники уже не работают, — снисходительным тоном пояснил Рейджи и уже более холодным добавил, — А Вам скоро на занятия.
Со стороны окна послышалось недовольное раздраженное «Тч!». Но когда я туда посмотрела, Субару уже не было. Чудеса-а-а…
— Еще увидимся, стервочка, — следом за ним исчез Райто.
— Когда мы с Тедди вернемся, ты же поиграешь с нами? — и Канато с полубезумной улыбкой, от которой захотелось вновь удариться головой до потери сознания.
— Эй, Дынька, не забывай, ты теперь собственность господина!
Я уже хотела возразить этому красноволосому выскочке, но не успела — в комнате остались только я, Юи и Рейджи. Последний, кстати, уверенно направился к кровати и остановился рядом с девушкой, бросив на нее ну о-о-очень выразительный взгляд:
— А тебе разве не надо подготовиться к школе?
— Я… Да, но… Моя подруга…
Пара мгновений бессловесной борьбы — и Юи капитулировала, с виноватым видом выходя из комнаты. Дверь за ней с тихим щелчком закрылась. Повисла напряженная тишина.
Так. Главное, не паниковать, страх провоцируют хищников. А с такими клычищами к мирным травоядным его вряд ли можно отнести. Давай, Аля, ты же не Юи, соберись! Скажи хотя бы что-нибудь.
— Сядь ко мне ближе, — поправив очки, Рейджи скрестил руки на груди.
— З-зачем? — я с подозрением на него посмотрела, непроизвольно еще плотнее заворачиваясь в одеяло и отодвигаясь.
Парень устало-раздраженно вздохнул:
— Ты тратишь мое время. Сядь, пожалуйста, рядом.
Немного помедлив, все же послушалась, решив, что до открытой конфронтации лучше не доводить. В данной ситуации нужно вести партизанскую войну.
Холодные пальцы коснулись подбородка, приподнимая голову, и парень склонился, внимательно всматриваясь в мои глаза.
Что он делает? Я напряженно замерла, чувствуя, как к щекам приливает румянец. А вот если так близко посмотреть, то он даже красивый.
— Голова болит? — неожиданно спросил Рейджи.
— Болит… — голова болела, это правда. Но грех не воспользоваться возможностью…. — болит и кружится.
Добавила без зазрения совести, пустив в ход один из самых действенных методов манипуляции — жалость и сделав грустное лицо.
— Посмотри сюда, — он указал на кончик розги, которая чудесным образом оказалась в его руках. Не отрываясь, стала следить за медленными движениями прута вправо-влево, вверх-вниз, и меня вдруг посетило какое-то нехорошее предчувствие: почему именно розга?
— Так значит, болит, — Рейджи отстранился.
— Угу.
— И кружится? — в вопросе улавливалась легкая ирония. Я насторожилась:
— Угу-у-у…
— А ты знаешь, что врать нехорошо? Похоже в монастыре тебе дали плохое воспитание. Может, мне стоит преподать тебе пару уроков? — парень задумчиво демонстративно постукивал прутом по ладони.
Стоп, это он сейчас о чем?
Вдоль позвоночника пробежался табун холодных мурашек.
— У меня хорошее воспитание.
— Но ты же врунишка. А за ложь наказывают.
— Я не врунишка. А Вам самому следует поучить правила хорошего тона.