— Скажи громче, что ты хочешь.
Я подавилась и закашлялась от уже явственного интимного шепота в ухо. А потом с ужасом почувствовала, как мягкое, щекочущее прикосновение сползло от мочки по шее и остановилось на губах. Нечто теплое и влажное скользнуло по нижней. Да что за?! Испуганно вытерла шею и губы. Прошло? Но в следующее мгновение последовал болезненный укус. От неожиданности я глубоко вдохнула, и вместе с прохладным воздухом в рот ворвалось что-то скользкое и горячее, властно и полностью заполняя и не давая дышать. Тело словно чем-то придавили. Я отчаянно замахала руками в попытках отпихнуть невидимое маньячное нечто. Какая валерьянка! Тут отряд экзорцистов нужен!
Изловчившись, все же ухватилось за что-то. Ткань? Я удивленно моргнула. Пространство исказилось на секунду, и передо мной появился Аято. Ну как передо мной. На мне. Извращюга вампирская!
— Ну что, проснулась, спящая красавица?
У меня даже в глазах потемнело, как захотелось врезать по этой усмехающейся самодовольной физиономии.
— Слезь с меня… пожалуйста, — прошипела, из последних сил стараясь быть вежливой.
— Разве так приветствуют своего господина?
Я покраснела от раздражения. Ну и наглец. Кстати. Глаз нервно дернулся. В памяти всплыл неприличный пинок у двери при ночной попытке бегства. Вряд ли он о таком забыл. Интересно, во сколько обойдется сей факт самозащиты. Я пристально посмотрела на парня. А может, он не злопамятный?
«Конечно, — хихикнул внутренний голос, — пыточные инструменты собирают только очень добрые люди. Испытает на тебе парочку — и отпустит с миром. Вернее в мир иной»
«Уйди, вредина! И без тебя тошно!»
Ну вот почему у всех внутреннее «Я» — понимающий и сочувствующий друг, а у меня ехидное трололо.
Надо как-то вырулить на безопасную тему. Например, поговорим о нем любимом — такой уникальной, неповторимой, тяжелой сволочи, которая и не думает с меня слезать!
— Ты испачкался.
Н-е-р-я-х-а.
— У тебя крем на щеке. Любишь сладкое?
На секунду на лице Аято мелькнуло непонимание, а потом он вдруг расплылся в подозрительно довольной улыбке, обнажив длинные клыки.
— А, это… Я ел торт, пока ты спала.
Он был в комнате, пока я спала?! Прямо как маньяк-сталкер. Жуть-то какая…
— Но я с тобой поделился…
И это должно меня успокоить? Стоп. Как поделился? Мозг на секунду завис, а потом ускоренно начал обрабатывать информацию. Поделился. Тортом. А я спала. Нет-нет! Только не говорите что, то божественное пирожное во сне на самом деле звали Аято. И слова, которые я сказала, и он просил повторить — это «Хочу еще». Я сказала, что хочу его еще. Хотелось взвыть и рвать на голове волосы и его и свои собственные. Меня нагло облапала и поцеловала в засос малолетняя вампирская нечисть. И стыд, и ужас!
— Ну ты и… — от возмущения даже неприличные слова подбирались с трудом.
Я уперлась в его плечи, стараясь спихнуть.
— Похоже, ты все еще не поняла, Дынька.
Расслабленное выражение лица Аято резко сменилось на раздраженно-высокомерное. Он перехватил мои руки и прижал над головой к кровати. Запястья заболели, готовые вот-вот хрустнуть.
— Я — твой Господин, — в холодном зеленом взгляде читалось обещание еще большей боли в случае неповиновения, — и сейчас…
Он склонился к моей шее, и я почувствовала, как по коже скользит его язык, оставляя за собой прохладную влажную дорожку. Сердце гулко забилось от ощущения подкрадывающейся опасности.
— Ты поделишься с господином… — тихий шепот у самого уха, — своей кровью.
Куст второй. Кровавые шипы. Часть двенадцатая
Красные пряди волос мягко касались щеки, источая едва уловимый мятно-еловый аромат, который смешивался с уже знакомым цитрусовым парфюмом. Приятный. Я отвернулась, стараясь не вдыхать его запах. Так как ничто в этом клыкастом гаде не должно нравится!