— Твои родители знают о том, что происходит?
— Знают, но предпочитают ничего не замечать. Для них так проще. Мама с ним нянчится, что только добавляет проблем, а папа, с тех пор как у него случился сердечный приступ, предпочитает лишний раз не волноваться. Не могу перечислить, сколько раз я говорил себе, что больше не буду выручать его из беды, но сейчас это действительно так. Я со своей стороны обрываю наши с ним братские узы.
— Не говори так, — умоляю я. — Сейчас ты устал, раздражен, зол, но он — твоя семья. Неважно, что он делает, он всегда будет твоим братом. Скажи спасибо, что он у тебя есть.
Воспоминания о Брэндоне застилают мои глаза, и они наполняются слезами.
Мэдден сажает меня к себе на колени и кладет мою голову к себе на грудь.
— Я не хотел тебя расстраивать, сладкая девочка. Я знаю, что он останется моим братом, но не могу больше с ним возиться.
— Я знаю, что не хотел.
Я стараюсь сдержать слезы и легко целую его в шею, решив рассказать чуть больше о себе. Я надеюсь, что это заставит его немного нежнее относиться к Истону, несмотря на то, что он настоящая заноза в заднице.
— У меня был младший брат, его звали Брэндон. Он был на полтора года младше меня, но с тех пор, как наш отец бросил нас, когда мы были еще совсем маленькими, Брэндон всегда рос как единственный мужчина в доме. Он был моим лучшим другом, я доверяла ему свои секреты, до того как…
Прежде чем продолжить, я глубоко вдыхаю воздух через нос и выдыхаю через рот:
— …он умер в тот же день, что и моя мама. Два человека, которых я любила больше всего на свете, просто… ушли… навсегда.
Его руки крепче меня обнимают, поглощая мое хрупкое тело, пока он снова и снова касается губами моей макушки.
— Прости меня, Блейк. Я не могу себе представить, что это за потеря.
— Я рассказала тебе это не для того, чтобы ты меня пожалел, а чтобы заставить тебя понять, как важна семья. Ты не должен помогать или выручать его, но не бросай его.
Несколько минут мы сидим, прижавшись друг к другу, погруженные в молчание, я думаю о Брэндоне, а он, я полагаю, об Истоне. Наконец, Мэдден говорит:
— Хочешь со мной в душ?
Я откидываюсь назад, чтобы взглянуть на него и вижу озорную ухмылку, играющую на его губах.
— Но я думала, что врач сказал…
— Ты испорченная девчонка, мы можем вместе принять душ и, не занимаясь сексом. Я знаю, что у тебя на уме, — шутя, бранится он.
Я закатываю глаза и смеюсь, обожая то, как ему быстро удается поднять мне настроение.
— Нет, иди сам. Не могу обещать, что смогу держать руки при себе, если буду там с тобой. К тому же, по настоянию Сары, я уже недавно была в душе.
Вставая, он снимает меня с колен и сажает обратно на постель, еще раз целуя меня в макушку.
— Хорошо, тогда я потороплюсь. Мне не терпится услышать о том, как ты провела день. С моей стороны было грубо наваливать на тебя мои проблемы, даже не спросив, как у тебя дела.
Когда он уходит, я шлепаю его по заду.
— Я сейчас подготовлю все свои записи по поводу просмотренных за день сериалов и буду ждать твоего возвращения, — шучу я.
Посмеиваясь, он исчезает в ванной комнате.
Пятница похожа на четверг: пока Мэдден на работе, Сара суетится вокруг меня, заставляя каждые два часа что-нибудь поесть и проверяя, чтобы я в положенное время приняла лекарство. К субботе я уже настолько озверела сидеть дома, что мне до дрожи в коленях хочется выбраться наружу. Немного поворчав и много поныв, мне удается убедить Мэддена покатать меня на машине.
Мы колесим по извилистым дорогам каньона Малибу, останавливаясь на каждой смотровой площадке, чтобы насладиться захватывающими видами Тихоокеанского побережья. Небо слегка затянуто облаками, а темные тучи, формирующиеся над поверхностью воды, говорят, что, возможно, пойдет дождь, но я просто счастлива, побыть на свежем воздухе. Моя лодыжка чувствует себя гораздо лучше, чем в среду, когда меня выписали из больницы, и надеюсь, что к понедельнику я уже буду ходить без костылей, хотя мне еще неделю придется носить скобы.