Когда на суд безмолвных, тайных дум
Я вызываю голоса былого, -
Утраты все приходят мне на ум,
И старый болью я болею снова.
Из глаз, не знавший слез, я слезы лью
О тех, кого во тьме таит могила,
Ищу любовь погибшую свою
И все, что в жизни мне казалось мило.
Веду я счет потерянному мной
И ужасаюсь вновь потере каждой,
И вновь плачу я дорогой ценой
За то, за что платил уже однажды!
Но прошлое я нахожу в тебе
И все готов простить своей судьбе.
Уильям Шекспир. Сонет 50
Я оторвалась от книги, и увидела, что над Вилорой нагнулась Ли. В руках та ничего не держала. На табуретке возле кровати лежали шприц и три ватки в неглубокой тарелке.
– Вилора! Вилора! – звала ее Ли. Она тряханула девушку.
Та медленно и непослушно открыла глаза. Было непонятно, она отозвалась на имя или же ее просто побеспокоила Ли. После открытия глаз, она передернулась, открыла рот и закричала. Все тело Вилоры вдруг передернул спазм, руки и ноги привычным образом выгнулись. Вдруг девушка резко замолчала, ее тело еще подергивало, но она молчала. Глаза закатывались. Я испуганно подскочила с кресла, выронив книгу.
Что происходит?
Ли схватила свой шприц и сделала девушке укол в бедро (или как бы сказала Ли: внутримышечную инъекцию). Вилора замерла.
– Что с ней? – тихо спросила я.
– Она умирает, – так же тихо ответила Ли.
– Сколько ей осталось? – спросила я.
– Пара минут, – Ли пожала плечами, глянув на меня через плечо.
Вилора вдруг тяжело задышала. Тяжело и протяжно, с отвратительными хрипами.
– Она это понимает? – тихо спросила я. – Понимает, что умрет?
– Я не знаю, но скорее всего она уже просто овощ, как бы жестоко это не звучало, – ответила Ли и оставила меня.
Передо мной на кровати лежала тонкая фигурка. Я только что заметила, что гостиная пропахла ею. Милая окултсангус. Ее светлые блондинистые волосы были рассыпаны по дивану, глаза приоткрыты, что наводило неудобное отвратительное чувство, словно она смотрела на меня. Ли одела на нее розовую пижаму. Она продолжала тяжело дышать. С каждой минутой ее дыхание становилось все медленнее и медленнее.
Я смотрела на нее.
«Не смей умирать!» – проговорила я в мыслях.
Вдруг Вилора резко и глубоко вдохнула, выгибаясь. Ее глаза широко раскрылись, и она содрогнулась. Под девушкой промок диван. В эту же секунду она замерла со стеклянным взглядом. Она смотрела на меня.
– Ли! – я развращалась. – ЛИ!
Я упала на пятую точку на пол, обхватив голову руками.
Все закончилось. Все закончилось.
Размазанные фигуры, как тени, как будто их нет, и никогда не было, Ли и Гром прошли в комнату. Ли моментально оказалась возле уже охлаждающегося тела, желая найти у девушки пульс. Гром схватил меня за руки, стал перекрывать собой мертвый образ Вилоры. Я видела, что он пытается до моего разума что-то донести, но я его не слышала. Я видела, как двигаются его губы, взволнованный он всматривался мне в глаза.
Но я ведь уже видела смерть… Я видела смерть Илла и Милисы. Почему я не чувствовала того же тогда?
Гром подхватил меня на руки и вынес в коридор таким образом, что диван не входил в поле моего зрения. Он пронес меня через весь коридор, и я увидела, что на мои вопли выскочили Яст и Ник. Блондин был недовольный пробуждением и, скривившись, потирал лицо и предплечья. Яст выглядел испуганно. Я понимала, что он волновался за меня. Волновался, что мои крики были вызваны ухудшением моего состояния. Ох, он всегда рядом и так за меня волнуется! Я так его люблю!
Через секунду, когда Яст вышел из поля моего зрения, я оказалась опущена на дно ванны. Гром все так же казался мне тенью, позади него тенью был и Ник. Обыкновенный, ничего не значащий. Серые, пустые тени. Я чувствовала только Яста, где-то позади, которого не подпускали ко мне близко ради его же безопасности. А я так хотела увидеть его, хотя бы просто увидеть. Единственный четкий образ, единственный никогда не будущим серым образ. Он казался светом в темноте. Огоньком, к которому хотелось тянуться.
Гром наклонился ко мне, желая привлечь мое внимание.
Я не видела Яста, и это делало мое состояние еще хуже.
Вилора… ее больше нет! Та девочка, ей всего четырнадцать. Я так хотела ее спасти, я пожертвовала всем, что у меня было, но у меня так ничего и не получилось. Из-за меня погибли Мела и Вилора. Я…
Голова казалась пустой. Мыслей не было, как и чувств. Я все так же не слышала то, что Гром пытался мне объяснить. Он был размазанной тенью, кружащей вокруг меня.
Что теперь будет?
Я преподнесла руки к голове, как Гром вдруг взял в руки душ. На мою голову хлынула холоднейшая вода.