Тит нахмурился, почесал вспотевший затылок.
- Как раз это-то они мне и сказали.
- Вот как? - острые бровки магистра взметнулись, - Тогда что же вызвало такую бурную реакцию с вашей стороны трибун? Я думал, банальное недоразумение.
- Простите меня, конечно, магистр, - потупил взор Тит Квинтерий, - Может я и переборщил немного и позволил ярости взять верх над собой, но мне решительно не понятно, что может быть важнее известий с северного фронта. Его величество кажется ясно дал понять, что на данный момент война с варварами на севере его интересует более всего прочего. И теперь, когда я приношу к ногам владыки столь желанную победу, вырванную, как кость из пасти цербера, мне сообщают, что его величество в вечерний послемолитвенный час занят какими-то более важными делами.
- Всё так, милостивый государь, всё так, - закивал головой магистр Боржа.
- Послушайте магистр, этот цирк начинает мне надоедать, - снова начал выходить из себя военный трибун, ему, откровенно говоря, уже начало казаться, что и магистр и стража над ним просто на просто издеваются.
- Какой цирк? - совершенно серьёзно спросил Боржа, - Вот это, - обвел он рукой вокруг себя, - царский дворец, его стража и его магистр, где здесь вы видите клоунов и медведей верхом на свиньях?
“Прямо перед собой” хотел ответить Тит, но сдержался.
- Магистр вы же понимаете, что это просто глупо до безобразия, - как можно более спокойно и размеренно заговорил трибун, - Я прекрасно понимаю, что его величество хотел уединения в вечерний час после трапезы, и посему отдал приказ чтобы его никто не беспокоил, но ведь очевидно, что под этими “никем” он подразумевал вельмож, городских чиновников и других повседневных просителей, но явно не меня.
- То есть вы исключение, трибун?
- Именно, - кивнул Тит по прозвищу Маливанский Гепард и миловидно улыбнулся, - Я и новости, что я принес с севера - исключения из любых правил.
- И что же вы предлагаете трибун? Чтобы я пропустил вас к государю?
- Да.
Магистр думал недолго.
- Так тому и быть, - кивнул он, - проходите, трибун, государь наверху, уж извините, но дорогу найдете сами провожать не стану.
Квинтерий и не нуждался в проводнике, он бывал в базилике не один десяток раз и наизусть знал здесь каждую галерею и каждый коридор. Он поднялся на верхний этаж по извилистой лестнице и, звонко ступая по каменному полу, прошел по коридору к царским покоям.
Гней-Шуфер, Четвертый венценосный правитель города Маливана и половины всего известного мира стоял в коридоре пред дверью в собственную спальню. Он сложил руки на груди и глядел куда-то перед собой, будто бы в пустоту. Трибун пятого легиона остановился напротив правителя, звякнул стальными набойками на каблуках пыльных кампаг, склонил голову так, что коснулся подбородком груди.
- Ваше величество, - обратился он к государю.
Царь поглядел на трибуна мимолетно и совершенно безразлично, а потом его взгляд стал снова недоступным и далеким.
- Военный трибун пятого легиона, Тит Квинтерий, прибыл с северного фронта, - повысив голос, доложил Маливанский Гепард.
На этот раз он даже не привлек к себе взгляда правителя.
- Ваше величество, у меня срочные вести для вас! - закричал Тит так, словно думал, что царь абсолютно глух.
Гней-Шуфер четвертый медленно поднес к губам указательный палец правой руки и прошипел:
- Тише трибун, не мешай…
А затем снова встал в исходную позу.
Этот жест окончательно выбил из колеи Тита Квинтерия. Он стоял напротив государя в полнейшем недоумении. Он не знал, что ему делать, просто уйти, не сказав ни слова, ждать на месте, или же лучше спросить у государя как быть. Тит не мог решиться ни на что, зато он мог думать, а подумать ему было над чем. Надоедливый рой мыслей и вопросов окружил его, жужжал в ушах и внутри головы. Что же так озаботило царя? Что же может быть важнее войны на севере? Может быть очередное восстание рабов на востоке? Или конец шаткому миру с Драккунатом? Тит стал проигрывать в голове все возможные сценарии, вспоминать имена неверных короне, каких-то давно почивших предателей, смутных правителей вассальных провинций, близких ко двору вельмож, недовольных теми или иными решениями государя. Но, в конце концов, всё, что ему приходило в голову, не было и не могло быть важнее победы над главным врагом Маливана - северными племенами варваров. Так что же происходило в голове уже немолодого правителя? Чего он ждет, стоя здесь в коридоре, перед дверью собственной спальни? Чем заняты его мысли?