Пусть теперь на своей шкуре прочувствует, какого это — лишиться всего, оставшись наедине лишь с воспоминаниями — прекрасными, дорогими сердцу, бесценными… И одновременно болезненными, причиняющими страдания одним лишь своим существованием. Пусть ощутит, какого это — томиться в клетке, не в силах покинуть её пределов.
Первоначальной задачей Джарет считал разрушение созданной Сарой семьи. Это было легко, даже слишком… Влюблённые люди зачастую ревнивы — ревность порождает подозрения, подозрения укореняют в сердце человека недоверие. На недоверии же не может построиться ни один союз.
И для того, чтобы разрушить брак Сары, Джарет стал являться к ней во снах: реальный мир был для него закрыт, однако мир грёз и сновидений целиком и полностью принадлежал ему. И, наблюдая за мирно дремлющей женщиной, король гоблинов окутывал её разум туманной паутиной, вынуждая видеть то, что хотел именно он.
А во снах Джарет позволял себе то, что никогда бы не позволил в реальности — он брал Сару. Нет, не насильственно, не против её воли — король гоблинов никогда не позволил бы себе поступить подобным образом с его дражайшим сокровищем. К тому же, ему это было и не нужно.
Благодаря особой магии Джарет создавал в помутнённом дрёмой разуме Сары образы из её далёкого детства. И там, среди искусных декораций мира фантазий и грёз, король гоблинов соблазнял женщину самыми сладостными и елейными фразами и заклинаниями.
И Сара, одурманенная, потерявшаяся на грани сна и реальности, запутавшаяся в собственных фантазиях, отдавалась Джарету без тени страха или же сомнения. И под раскидистым древом, длинные тонкие ветви которого ниспадали к земле, король гоблинов самозабвенно брал женщину, наслаждаясь близостью самого желанного тела на свете.
Осыпая поцелуями каждый сантиметр прекрасного бледного тела, которое даже с годами не потеряло своего совершенства для Джарета, он заглядывал в изумрудные, подёрнутые пеленой страсти, глаза Сары, с упоением наблюдая, как она взирает на него — доверчиво, влюблённо, нежно… Так, как не смотрела раньше. Так, как никогда не посмотрит — уж точно не в реальности.
Совершая уверенные и глубокие толчки, Джарет буквально физически ощущал, как пламя удовольствия окутывает его с головой, пропитывая собой каждую клеточку тела. Стискивая заострённые зубы в попытке сдержать готовые вырваться стоны, король гоблинов напряжённо и жадно вглядывался в лицо Сары, с наслаждением наблюдая за тем, как она приоткрывает губы в беззвучных вздохах, как смыкает веки, подаваясь навстречу его толчкам, его алчным и горячим ласкам — ему навстречу.
И когда удовольствие накрыло их, подобно огненной волне, Джарет с силой прижал к себе стройную фигуру женщины и уткнулся лицом в её шею, вдыхая до боли знакомый запах… Совершенная и прекрасная в своём исполнении иллюзия, в истинность которой так хотелось верить. Которая, однако, испарилась слишком скоро — стоило только Саре беспокойно проснуться посреди ночи, с силой схватившись за грудь.
Взгляд преисполненных ужасом и беспокойством изумрудных глаз метался по всей комнате в поиске затаившегося в тёмном углу демона — демонического образа в столь знакомом ей облике гоблинского короля. Образа, который Сара желала бы забыть навсегда, никогда больше не вспоминая о нём.
— У тебя нет власти надо мной… — сквозь стиснутые зубы произнесла Сара, блуждая настороженным и напуганным взглядом по окутанной ночной темнотой комнате, буквально физически ощущая присутствие незримого гостя. — У тебя нет власти надо мной, — твёрдым и полным решимости голосом повторяла женщина, невольно стискивая кулаки в попытке сдержать готовый вырваться выразительный крик.
— Ошибаешься, Сара… — вторил ей низкий мужской голос, который, к сожалению для его обладателя, она не могла услышать. — Я — единственный, у кого всегда была над тобой власть.
— Ты принадлежишь мне, дорогая Сара, — приблизившись к беспокойно ворочающейся на кровати женщине, произнёс Джарет, проведя ладонью по густым смоляно-чёрным волосам, почувствовав, как пальцы прошли сквозь пряди…
— А то, что забрал, я никогда не возвращаю назад, — глухо и негромко промолвил король гоблинов, прежде чем исчезнуть восвояси, оставив Сару наедине с ночной тишиной.
С тех пор Джарет не оставлял её ни на одну ночь, туманя разум, сводя с ума, заставляя идти на поводу у колдовского морока. И спустя недели муж Сары, несколько раз ставший свидетелем того, как она звала сквозь сон — словно в любовной горячке — по имени незнакомого ему мужчину, не смог не вызвать её на разговор. Разговор, который поставил точку в их отношениях…
Ведь Сара, рассудок которой уже успел пострадать от колдовского воздействия Джарета, не стала даже придумывать оправданий произошедшему — просто молча согласилась со всеми обвинениями и подозрениями мужа, не отводя бесцветного и тусклого взгляда от стены.
Она умирала… Но не физически, а внутренне. Теряя связь с реальностью, Сара постепенно забывала, где заканчивается её сновидения и фантазии, а где начинается настоящая жизнь. Мысли женщины туманились, разум отказывался подчиняться ей, а желания и мечты теряли всякую ценность, оттеняясь волей демонического образа. И постепенно Сара сходила с ума, превращаясь в слабую тень — жалкий отголосок той, кем она всегда была.
— Тебе необходим врач, Сара, — стоя на коленях перед сидящей на стуле женой, проговорил обеспокоенный и напуганный мужчина, умоляюще смотря в её глаза. — Прошу, дорогая, он тебе поможет…
— Он этого не допустит… — не отводя пустого и бесцветного взгляда от стены, монотонно произнесла Сара, даже не замечая, как в глазах мужа отражаются непонимание и беспокойство.
— Кто не допустит? — придвинувшись ближе к жене, спросил мужчина, однако Сара не произнесла ни слова. — О ком ты говоришь, дорогая? Тебе кто-то угрожает? Ты кого-то боишься? — потоку вопросов, казалось, не было конца. Вот только ни на один из них мужчина так и не смог получить ответа.