Ошо, неужели вы никогда не боитесь, что вместо того чтобы создать нового человека, породите новую овцу?
Я вовсе не боюсь этого, потому что, даже если появится новая овца, она будет лучше старой овцы — по крайней мере, она будет новой! А в новизне благо, в новизне свежесть, в новизне открывается новые возможности. Поэтому я не боюсь.
Но ты, должно быть, привязан к старой разновидности овцы, поэтому ты боишься. Я могу только попытаться родить нового человека, но рождение его нельзя абсолютно гарантировать. Я приложу все свои усилия. И мне не важно, обрету я успех или потерплю неудачу. Имеет значение, пытаюсь я изо всех сил или нет — а ведь я действительно стараюсь. И я заинтересован только в этом.
Я наслаждаюсь своей работой. Какая разница, каким будет результат? Люди, которые слишком много пекутся о результате, просто зря растрачивают свою энергию, потому что забота о результате отбирает у них много энергии. Тогда они начинают беспокоиться о результате и, таким образом, отвлекаются от сути дела, и конечная точка в этом случае становится гораздо более важной, чем само странствие.
Я считаю, что довольно и самого странствия, а самого поиска больше чем достаточно. С моей точки зрения, средства и результаты — это не отдельные понятия, они неотделимы. Поэтому я наслаждаюсь тем, что делаю, а то, что в результате случается, не имеет для меня никакой важности.
Но почему ты беспокоишься? Наверно, ты заинтересован в том, чтобы удерживать людей в их старых западнях. Я могу сделать только одно… Ты слышал такую старую пословицу, а теперь послушай ее новое изложение:
«Можно привести хиппи к воде, но невозможно заставить его помыться».
Я приведу хиппи к воде, это мне по плечу. Я уговорю его, но потому ему решать, прыгать в реку или нет. И кто я такой, чтобы бросать его в реку? Я могу показать ему путь к реке, я могу даже привести его к реке, но потом вступает в силу его свобода. Если он решает остаться прежним, то я не нарушу его свободу, я не пойду против человека.
Я люблю каждого человека таким, какой он есть. Я люблю свою работу. Для меня это вообще не работа, потому что она по душе мне, и это только игра. Но что касается тебя, Дик, то в тебе, кажется, есть какая-то проблема. Твой вопрос не имеет никакого отношения к моей работе, он связан с твоими предубеждениями.
Ты спрашиваешь меня: «Неужели вы никогда не боитесь, что вместо того чтобы создать нового человека, породите новую овцу?»
Я пытаюсь создать нового человека. Даже если из сотни возникнет один новый человек, это позволит сознанию человечества шагнуть вперед, подняться вверх. Вполне возможно, что многие люди станут только новыми овцами, но это тоже неплохо, это тоже достижение. Лучше быть живым, молодым, свежим, новым, даже если человек представляет собой овцу.
Но ты, должно быть, в глубине души хочешь удержать людей в их старых шаблонах, и, наверно, ты вложил что-то в это дело. По всей видимости, твои предубеждения явились от христиан, евреев, индуистов, мусульман.
Два музыканта шли по улице. Неожиданно с колокольни, которую сносили, упал на землю большой колокол. Он громко зазвенел.
— Что это? — спросил первый музыкант.
— Я не уверен, — ответил второй музыкант, — но кажется, что это была фа минор.
Люди говорят на своих языках, у них есть свои предубеждения, за которые они цепляются. Пусть даже эти предубеждения приносят людям чистое страдание, они все равно за них цепляются.
Дик, если ты старая овца, то, по крайней мере, стань новой овцой, в оранжевой одежде! Эта революция не будет великой, но благостно даже небольшое изменение. Только для этого небольшого изменения… а ведь маленькое изменение может открыть двери для больших изменений.
Двое бродяг сидели, притулившись спинами к старому дубу. Рядом с ними протекал журчащий поток. День выдался восхитительным, и все же один из них был печален.
— Знаешь, Слим, — сказал он, — было ведь время, когда я не бродил вот так по белому свету. С каждым годом жить становится все труднее. А раньше я перевозил груз, и мой паровоз, пыхтя, очень легко взбирался на кручи, но вот дизель словно сошел с ума. Я устал ночевать в холодном сарае или на парковых скамьях, раздумывая о том, где достать еду. И случайных подработок все меньше и меньше…
Он сделал паузу в исповеди, так как начал вздыхать.
Его товарищ по несчастью обернулся к нему.
— Если тебя обуревают такие чувства, тогда почему бы тебе не послать такую жизнь к черту и не подыскать себе настоящую работу?