Это было очень важно: понять, потому что, по всей вероятности, — Шева расценивала ее примерно как четыре против одного, — Арктур все же был среди этих шестерых и рано или поздно должен был выдать себя.
Однако был и другой путь — Шева могла действовать методом исключения. После сегодняшнего разговора она почти со стопроцентной уверенностью могла исключить из числа подозреваемых Раубена. Помощник Шольца, вне всяких сомнений, сильный и опасный человек, но он фанатик, а Арктур никогда не позволял заподозрить себя в склонности к фанатизму. Арктур был игроком, а азартные натуры отвергают любой фанатизм, напрямую не связанный с игрой. Для игрока все остальное теряет значение. К тому же Раубен был откровенно туп. Арктур не сумел бы так долго скрывать свой интеллект под маской кретина, он уже давно выдал бы себя. Из этого следовало, что Раубен — не Арктур. Одного из шести уже можно было вычеркнуть из списка. Всего одного, но и это было не так уж плохо.
Почин был сделан. До монастыря Чэньдо оставался всего день пути. Цель была близка, а это означало, что Арктур должен вот-вот занервничать. Чем ближе будет заветная цель, тем менее осторожен он станет. Шеве хотелось надеяться на это. Быть может, к следующему вечеру ей удастся исключить из числа подозреваемых еще одного или двух, и тогда Арктур непременно выдаст себя. Шева не сомневалась, что рано или поздно так оно и случится. День или два. Она готова была подождать. Главное — раскусить Арктура прежде, чем он сможет раскусить ее. Ну а пока… Пока следовало допить чай и отправляться спать. Похолодало, и Шева начала замерзать даже в своей пушистой шубе. Вопреки распространенному мнению, ночь вовсе не нежна. По крайней мере, в горах. Наступит утро, и холод уползет за острые гребни скал, а пока нужно как следует выспаться. И никто не помешает ей. Никто! Нойберт и Раубен храпели во сне, но ни один из них не мог тягаться с Броером. Броер… На душе у Шевы потеплело. Как он там? Скучает? Тупо смотрит в экран сферовизора и тянет противное виски? И наверняка по-прежнему сотрясает чудовищными звуками стены их уютного домика.
При мысли о доме желание спать стало нестерпимым. Поставив пустую кружку на снег, Шева встала.
— Пожалуй, я пойду.
Она двинулась было к палатке, и в этот миг ее остановил Шольц. Преградив Шеве путь, полковник сказал:
— Мисс Лурн, уделите мне несколько минут. Настало время серьезно поговорить…
Тусклый свет почти не пробивался сквозь плотную парусину, и потому в палатке царил мрак. Пока Шольц, тихонько чертыхаясь, искал свечу, Шева скинула насквозь промерзшие сапожки и залезла по пояс в подбитый мехом спальный мешок. Здесь было мягко, тепло и уютно. О таком уюте можно было только мечтать. От тепла Шеву охватило блаженство настолько сильное, что она невольно расслабилась, внимая поднимающейся от пальцев ног волне, ласково покалывающей тоненькими щекотливыми иголочками.
Вспыхнул робкий огонек. Шольц сел и поставил баночку со свечой между собой и Шевой. Какое-то мгновение он пристально всматривался в переливающееся бликами лицо девушки, а потом заметил:
— Странное ощущение, мисс Лурн. Сейчас мне кажется, что черты вашего лица стали чуть мягче. Словно исчезла та угловатость скул, которая совсем не портит вас, но придает лицу иные, если так можно выразиться, диковатые формы.
— Да? — Очнувшись от оцепенения, Шева закрыла лицо ладонями. Она позволила себе забыться и утратила контроль за трансформером, отчего маска начала расползаться и проступили настоящие черты. По-прежнему прячась от взгляда полковника, Шева произнесла как можно кокетливее:
— И что же?
— Ничего. Просто вы показались мне еще более привлекательной, чем обычно.
«Не Арктур!» — подумала Шева. Трансформер был восстановлен, и надобности скрываться от взора полковника больше не было.
— А теперь? — Шева отняла пальцы и улыбнулась.
Шольц озадаченно хмыкнул.
— А теперь вы обычная.
— Игра света, — нашла приемлемое объяснение Шева и, будто невзначай, спросила: — И какой я нравлюсь вам больше?
— Любой, — глухо ответил полковник. — Вы очаровательная девушка, Айна, но я хочу поговорить с вами совсем о другом.
— Я слушаю вас, господин Шольц.
Полковник чуть помедлил, поудобнее устраиваясь на сложенном в несколько слоев меховом мешке. Шева терпеливо ждала.
— Завтра мы будем на месте?
— Да, если будем двигаться достаточно быстро.
— Хорошо. — Шольц вновь замолчал и пристально посмотрел в глаза девушки, словно хотел найти в них ответ на мучивший его вопрос. Зрачки полковника хищно поблескивали в полутьме. — Вам известна цель нашей экспедиции?
— Я догадываюсь, — сказала Шева, потому что отпираться и строить из себя дурочку не имело смысла. Шольц был не настолько глуп, чтобы позволить так легко провести себя. — Вы хотите получить копье.
— Когда вы поняли это?
Шева вновь не стала лукавить.
— Сразу, как только узнала о вашем появлении в Лхасе. По преданию, копье дарует владеющему им победу. В мире слишком много людей, которым нужна победа.
Шольц сухо усмехнулся и зачем-то подул на пальцы.
— Вижу, от вас ничего не скроешь.
— Поверьте, в этом случае не требуется особой проницательности.
— Возможно, вы правы. Полагаю, я не первый в ряду охотников за копьем?
Шева подумала и решила, что не стоит перегибать палку, выказывая чрезмерную осведомленность.
— Не знаю. Может быть, и не первый. Но лично я сталкиваюсь с подобными людьми впервые.
— А ваш отец? Разве он сам не подбирался к копью?
Шева энергично мотнула головой.
— Нет, его интересовало другое.
— Что же?
— Он пытался понять, чем живут эти люди. Он был настоящим ученым.
Похоже, Шольц был готов обидеться.
— Я тоже настоящий ученый. К вашему сведению, я профессор Мюнхенского университета!
— А по совместительству?
Руководитель экспедиции помедлил с ответом, но все же признался:
— Полковник абвера. Я знаю, мое признание коробит вас, но такова жизнь. Время заставило меня пойти в разведку. Время и обстоятельства. Если бы не чертовы обстоятельства, я был бы ученым. Впрочем, я и сейчас остаюсь им. Я специалист по Востоку, один из немногих людей в Германии, кто действительно имеет представление об этой части света. Именно поэтому раздобыть копье поручили мне.
— Зачем оно вам?
— Вы же сами прекрасно понимаете, копье — это сила!
— А сила есть власть! Macht! — смачно выговорила Шева.
— Вы знаете наш язык! — с тайным удовлетворением, как почудилось Шеве, констатировал полковник.
— Не хуже, чем все остальные, — сказала девушка на родном языке Отто фон Шольца.
Тот засмеялся.
— Недаром Раубен подозревает вас. У Раубена особый нюх. Он работает в гестапо и за версту чует подвох. Вам приходилось слышать о гестапо?
— Нет, — сказала Шева, и это было правдой.
— Очень своеобразная организация. Некоторым она не нравится. Если я отдам вас в руки Раубену, знаете, что он с вами сделает?
Шева осталась невозмутимой.
— Вы не пойдете на это, господин Шольц!
— Почему, позвольте узнать? — слегка изумившись такому нахальству, поинтересовался полковник.
— Вам это невыгодно. Вы одним махом лишаетесь переводчика, проводника и просто очаровательной собеседницы.
— Первые два аргумента не слишком убедительны, но последний — неотразим! — Полковник Шольц явно желал выглядеть джентльменом. — Я не стану раскрывать вашу тайну Раубену, тем более что при желании я всегда успею это сделать. Скажем, по возвращении в Лхасу.
— Не думаю.
— Но почему? — Шольц изумился еще сильнее.
— Я скажу Раубену, что вы знали обо мне все с первого дня, но тем не менее взяли с собой, преследуя личные интересы. Тогда вам не поздоровится.
Полковник рассмеялся, как почудилось Шеве, через силу.