Своими бесцеремонными действиями конкистадоры искажали Отражения, угрожая существованию самой Матрицы. Пару раз наблюдались серьезные искажения абсолюта. Впервые это произошло, когда не в меру ретивый искатель приключений решил похитить одну из мадонн Рафаэля, выхватив ее прямо из рук мастера. Тот попытался отобрать у похитителя свое творение, но получил в ответ такой удар по лицу, что жизнь его сократилась на три года. В результате прискорбного происшествия бесследно исчезли несколько уважаемых граждан. В другой раз фанатик-безбожник взорвал Сикстинскую капеллу. Итогом вандализма стало изменение судеб нескольких тысяч обитателей Системы, а также казус — занятный, но и неприятный в то же время. Обитатели одной из колоний Посьерры начисто забыли человеческую речь, и им пришлось пройти длительную реабилитацию.
После этого УПП решило поставить перемещения во времени под жесткий контроль. Специально для этой цели был создан Седьмой отдел — Служба контроля за Отражениями, — со временем превратившийся в один из основных. Служба контроля вела учет всем перемещениям, а потом и вовсе стала заведовать выдачей разрешений на путешествия во времени. Попутно она занималась изъятием культурных ценностей, какие могли принести пользу обитателям Системы. Ценности реквизировались в последний миг перед их гибелью и передавались в специально созданное Хранилище. Здесь нашли себе приют рукописи из Александрии, спасенные из пламени пожара, прекрасные статуи, которые должны были стать жертвой вандалов при разорении Рима, шедевры из Хорезма и Багдада, уничтоженные дикими ордами Чингисхана. Основная часть сокровищ изымалась из периода агонии, когда ядерные взрывы стерли с лица земли все живое. Уже были спасены сотни тысяч произведений искусства, литературы и бесценных документов. И работа эта не прекращалась ни на день.
Другой обязанностью Службы контроля была нейтрализация редких отщепенцев, пытавшихся последовать грязному примеру конкистадоров.
Третьей и последней функцией была ликвидация экстренных ситуаций, которые нет-нет да приключались в Отражениях. Они были чрезвычайно редки, и потому каждая из них находилась под личным контролем директора Управления. Именно о такой ситуации Сурта известили в ту самую минуту, когда он неторопливо допивал утренний кофе. Отставив чашку в сторону, директор Управления тут же связался с начальником Седьмого отдела. Того звали Винкст, и, будучи ревностным служакой, он рассчитывал в скором будущем пересесть в кресло Сурта. Но покуда Винксту приходилось довольствоваться своим — не столь массивным и внушительным.
Встретившись глазами с Суртом, начальник Седьмого отдела вежливо оторвал зад от мягкого сиденья, выражая тем самым свое почтение к руководству.
— В чем дело, Винкст? Что-то новое в Отражении 531/1/1?
— Так точно, директор.
— Объявился Арктур?
— Нет. Мы засекли странный перекос реального.
— Что именно? — спросил Сурт, всем своим видом выказывая недовольство по поводу той неторопливости, с какой его подчиненный докладывал обстановку.
— Естественное искажение. Обнаружена еще одна группа лиц, стремящихся завладеть копьем.
— Кто они?
— Великобритания. Группа военных, так называемые коммандос.
Сурт покосился в правый нижний угол экрана, где, повинуясь мысленному приказу директора УПП, почти тут же появились несколько строк — краткая информация о людях, именуемых коммандос.
— Спецподразделение, предназначенное для выполнения особых заданий? — изумился Сурт. — Но какого черта их туда понесло?
Винкст сделал движение, будто хотел пожать плечами.
— Естественное отклонение. Хотя не исключено, что был толчок извне. Мы проследили его истоки. Командование вооруженных сил Великобритании получило информацию об экспедиции полковника Шольца и решило принять контрмеры.
— Но откуда они узнали?
На этот раз Винкст пожал плечами.
— Анонимный звонок. Мы не смогли выяснить, кто и откуда. Возможно, это дело рук Арктура.
Директор Управления покосился в окно — пространство за ним стремительно пересекала пара чаек.
— Ваши предложения?
— Временная ловушка.
— Возможные искажения?
— Минимальные. Ни одному из этих головорезов, равно как и их потомкам, не суждено сыграть в последующем сколь-нибудь значимую роль.
— Хорошо. Предполагаемое место перемещения?
— Одно из Отражений 2100/1000/1/1.
Сурт криво усмехнулся.
— Не слишком ли жестоко?
— Что делать! — холодно повторил усмешку своего начальника Винкст. — Зато мы обезопасим себя от новых искажений. К тому же парни повеселятся перед смертью.
— Действуй.
Почтительно дернув на прощанье головой, начальник Седьмого отдела растворился в серой паутине экрана, за пеленой времени и пространства…
Где-то далеко, в одном из разрывов этой пелены, летел «Battle» особой модификации, предназначенный для полетов в высокогорных районах. Два пилота и штурман четко держали курс, сидящие в пассажирском отсеке коммандос заканчивали последние приготовления к выброске. Их было тринадцать — десять рядовых, два сержанта и капитан. Все они прошли отменную подготовку и не сомневались, что выполнят задание. По крайней мере, было сделано все, чтобы они его выполнили.
Самолет плавно вошел в ватное месиво облаков.
— Выходим на цель! Приготовиться! — сообщил парашютистам второй пилот. — Три минуты, — прибавил он несколько мгновений спустя.
Коммандос поднялись со скамей и потянулись к двери, услужливо распахнутой вышедшим из кабины штурманом.
— Две… Одна… Пошли!
Сверкнула вспышка, похожая на молнию, но во сто крат ярче. Никто из летевших на самолете не знал, что подобная вспышка сопутствует выбросу энергии, происходящему при искажении времени и пространства. Борясь с внезапно подступившей тошнотой, штурман заорал:
— Пошли! Пошли!
Коммандос один за другим посыпались в ярко освещенный провал люка. Потом штурмана вывернуло наизнанку. Захлебываясь от рвоты, он вдруг обнаружил, что самолет накренился и несется к земле. Докатившись по ставшему покатым полу до кабины, штурман ногой вышиб заклинившуюся дверь. В кабине он обнаружил корчащихся от спазмов пилотов. Это было последнее, что увидел штурман, ибо до поверхности земли было не шесть тысяч футов, а всего шестьсот. Пространство имеет свойство меняться, когда ломается время…
Самолет растворился в огненной вспышке. Его сумели покинуть лишь десять коммандос. Двое из них не смогли раскрыть парашюты, другие плавно опустились вниз, с недоумением осматриваясь вокруг. Они пытались понять, где же обещанные горы и почему земля, которую должны были покрывать снег и лед, вдруг цветет ядовито-зеленой травой. Потом они удивились еще больше, ибо увидели тварей, о существовании которых даже не подозревали.
Один из солдат погиб, едва коснувшись земли. Его засосало болото, спрятавшееся под широкими мягкими листьями. Какое-то время бедолага беспомощно барахтался среди них, тщетно взывая о помощи, потом тяжелый заплечный мешок и усталость потянули его на дно. Почти в тот же миг смерть нашла другого. Его укусила гигантская змея, а когда он буквально на глазах распух от яда, чудовище проглотило его. Затем стая зубастых тварей, каждая из которых превосходила размером вставшую на дыбы лошадь, набросилась на сержанта. Тот метким выстрелом убил одну из них, но остальные разорвали его на части. Какая смерть настигла еще двоих, неизвестно, но она их настигла.
Собраться вместе удалось лишь троим: капитану, второму сержанту и самому удачливому из рядовых, по имени то ли Степкинс, то ли Симменс. Капитан вечно путал, как его зовут. До вечера они отбивались от летающих, ползающих и прыгающих тварей, бросавшихся на них со всех сторон. Ближе к закату у них кончились патроны, и тогда зубастый монстр, размером с хороший дом, растерзал сержанта.