— А меня Хусейн! — Пауль назвался именем, выбранным ему Шевой. — И что тебе нужно?
— Я хочу увидеть лицо этой женщины.
— Это моя рабыня, и она открывает лицо только передо мной!
— Значит, ей придется сделать исключение и открыться и передо мной.
Пауль решительно покачал головой:
— Даже не думай.
— Ты дерзнешь противиться мне, внуку сиятельного Тимурленга? — Пауль заколебался. Приметив это, Халил-султан ухмыльнулся. — Хочешь лишиться головы?
Шева, чутко прислушивавшаяся к разговору, поняла, что Пауль вот-вот не сдержится и брякнет в ответ какую-нибудь дерзость. Охотница не желала новых неприятностей, ей хватило злоключений в городке Кайсери, и потому она, дернув Пауля за руку, шепнула:
— Не спорь. Я исполню его просьбу.
Затем Охотница подняла чадру и смерила заносчивого мальчишку вызывающим взглядом. Тот ответил сальной улыбкой. Даже предельно меняя внешность, Шева не могла стереть свою врожденную привлекательность. Она была на редкость хороша и сейчас, с черными волосами и округлым лицом. Кому-то эта Шева могла понравиться даже больше, чем настоящая. Похоже, отпрыск Тимурова семени относился к их числу.
Вытащив из-за пояса объемистый кошель, Халил-султан бросил его к ногам Пауля:
— Я покупаю твою рабыню!
Пауль растерянно покосился на Шеву. Та дернула уголком губ, что означало усмешку.
— Она не продается!
— Ты не понял меня! Я покупаю ее, потому что так хочу! И мне наплевать, хочешь ли ты этого или нет! И не смей возражать, если не хочешь сегодня же пополнить ряды шахидов!
В словах принца звучала угроза, но суть ее Пауль не понял.
— Я не продам ее!
— Глупец!
Халил-султан привстал в стременах, намереваясь сойти с коня. Путешественникам во времени грозили серьезные неприятности. Почувствовав, что Пауль не знает, как поступить, Шева решила взять инициативу на себя.
— Достойный принц! — ласково произнесла она. — Твоя красота слепит меня, но я слишком обязана этому витязю, ставшему моим хозяином. Он вырвал меня из рук кровожадных разбойников, и я не намерена покидать его, даже будь на то воля твоей милости. И не стоит полагаться на силу. Думаю, величайший из великих не сумеет сдержать гнев, узнав, что его любимый внук предпочел сражению с османами победу над слабой женщиной. Такая победа не красит мужчину, если он достоин зваться мужчиной!
Удивительно, но слова Шевы произвели впечатление на самоуверенного принца. Охотница поняла, что попала в точку. Тимурленг уже не раз гневался на внука из-за чрезмерного увлечения земными гуриями. Совсем недавно Господин счастливых обстоятельств даже хотел отправить сластолюбивого юнца в одну из горных крепостей, чтобы свежий воздух и свист вражеских стрел излечили того от похоти. Новый скандал мог побудить строгого нравом деда исполнить свое намерение.
От одной мысли об этом Халил-султану сделалось дурно. Одновременно он чувствовал себя смертельно оскорбленным. Нежные щеки принца раскраснелись, словно ему надавали увесистых пощечин. Теперь он еще более желал эту женщину, привлекательную не только красотой, но и неожиданной силой. Ему хотелось доказать дерзкой рабыне, что он сильнее и что он научит ее, как должно себя вести с любимейшим внуком самого Тимурленга.
— На этот раз твоя взяла! — Резким движением плети Халил-султан рассек воздух у самого лица Шевы. Та даже не повела бровью, чем еще сильнее взбесила принца. — Оставь кошелек себе и знай, что все равно все будет по-моему!
Тимурид яростно хлестнул коня, и тот пустился вскачь. Через несколько мгновений всадник скрылся за шатрами. Пауль с облегчением разжал пальцы, впившиеся в рукоять меча, а Охотница задумчиво покачала головой. Предчувствие подсказывало ей, что их встреча была не последней…
Сигнал маяка привел путешественников во времени к палаткам неподалеку от холма, на котором возвышался златотканый шатер Тимура. Их ждали. Один из воинов оставил свое место у костра и поспешил навстречу гостям. Внимательно рассмотрев Пауля, он перевел взгляд на его спутницу. Шева откинула чадру, позволяя незнакомцу рассмотреть свое лицо. Тот кивнул и, выдержав паузу, отрывисто спросил:
— Шева?
— Я, — ответила Шева на том языке, который был общим для пятидесяти миллиардов обитателей Пацифиса.
Надо было видеть, как обрадовался воин! Забывшись, он на мгновение утратил контроль за трансформером, отчего черты его лица потекли, словно расплавленный солнцем воск.