* * *
Всё началось зимой, когда навстречу Дравечу, славному рыбацкому городку на севере, на скользкую дорогу выехал одинокий всадник. Он был сутул и мрачен, лицо закрывал платком, а волос прятал под капюшоном; на худой спине он носил колчан и короткий, загнутый упруго лук. Плащ на нём был тонкий и чёрный, подбитый рыжеватой щетиной, нездешний, как и конь под ним - худосочный, длинноногий с заносчивой вытянутой мордой и наглыми глазами навыкате.
Всадник ехал не спеша, уверено, но пригнувшись к лошадиной шее так низко, будто готовый в любой момент сорваться в галоп с боевым кличем. Одной рукой он крепко держал поводья, другую пристроил на бедре, рядом с боевым топором.
Фредик Пин за всё время работы стражем повидал многих и старался никогда не обманываться. Пуская длинную между забором и сторожевой, он внимательно следил за незнакомцем из-за плеча и напрягался даже от порывов ледяного ветра, которые пузырили чужие одеяния. Отлив, наконец, он быстро убрал замёрзшие причиндалы обратно в штаны и, набрав в руки снега, растёр его меж ладоней.
Всадник приближался и вот, когда к воротам подъехал совсем близко, затормозил. Фредик шагнул к нему и крикнул:
- Стоять! По какой причине к нам пожаловали, господин? - спросил он и, поправив пояс так, чтобы странник заметил брякнувший меч, важно выпятил круглый живот вперёд.
Из-под платка раздался недоверчивый хмык, а следом неожиданно высокий голос:
- Я ищу одного мужчину. Месяца два назад он должен был остановиться в вашем городе. Высокий, худой, на вид лет пятьдесят. Волос чёрный с проседью, скорее всего, без лошади...
- Может и был, мне-то откуда знать!.. - перебил всадника Фредик и недовольно дёрнул щекой. - К нам пусть и немногие приезжают, но всех-то и не упомнишь, тем более не один месяц уже прошёл.
- У него бельмо на глазу.
Фредик Пин задумался: на память он не жаловался, и чтобы ни говорил, путника в странной одежде, со странным говором и белым, немигающим глазом он помнил.
Потом проговорил:
- Ну, был один. В покрывалах весь такой и в бусах...
- Да!
- Проходил-проходил, сказал, что учёный, - Фредик пожевал губами, словно в чём-то засомневался, но, повертев головой, спросил с затаённой надеждой. - Не преступник ведь, нет?
- Нет. Друг, - после паузы ответил незнакомец.
Фредик махнул рукой:
- Ладно, езжайте, господин. Только оружие сложите и лицо покажите, а то, сами понимаете, не положено, - и обречённо развёл руками, мол, по-другому никак.
Незнакомец раздраженно цыкнул, но лук и колчан всё же приторочил к седлу, как и топор. Затем резким движением он стянул с лица заиндевевшую тряпицу, а после, помедлив, и капюшон. На выпуклый лоб, тут же упал кучерявый локон, а со смуглого, скуластого и ("как же сразу не заметил?") женского лица глянули круглые глаза-агаты. На щеке блестел новый - не больше года - бледно-розовый шрам, а на наручах, выглянувших из-под рукавов, завивалось золото гвардейского узора.
Фредик Пин крякнул от растерянности, смущённо подтянул сползшие штаны и по-новому взглянул на всадника перед собой. Заметил сразу же и крутой склон бедра, и голень под кожей сапога узкую, длинную, и грудь под боевым корсетом в плащевом разрезе уж точно женскую: полную и налитую.
Фредик прочистил горло, покивал, как будто что-то понял и молча развернулся к сторожевым башенкам - кивнуть, чтоб открыли. Ворота, скрипнув надсадно, распахнулись, и незнакомка, последний раз взглянув на стражника, ударила коня под живот. Тот взбрыкнулся под ней, словно наездница ему не нравилась, но всё-таки послушался и вошёл в город, чеканя шаг, словно кавалерийский.
Фредик Пин ещё немного посмотрел на закрывшиеся ворота, потоптался на месте неловко, потом сплюнул, отвернулся и опять уставился на пригородную дорогу, слушая, как над головой начинает завывать пурга.
I
У Джинджер Фьёр было много причин не показывать своего лица. И чёрный волос дерзкий, жёсткий, который словно плющ капризно вился кольцами, и тёмное лицо с широким ртом, кричащее о цыганских корнях - причины, пусть и диковинные на севере, но ещё не самые главные.
Фьёр задумчиво почесала шрам на щеке и, встрепенувшись, тут же натянула платок до самых глаз. Бой при равнине Римус-Пайдо оставил и на ней свою метку, не позволяя забыть о бойне на изумрудных полях. Она помнила чёрное от дыма небо и запах мёртвой плоти так же хорошо, как и хищный свист южных клинков, и южные же лица, пыльные и испорченные безжалостными, песчаными ветрами.
Аир под девушкой недовольно всхрапнул - путь ему перегородила торговая тележка. Тянущая её коза уставилась на них бессмысленными жёлтыми глазами и что-то невнятно проблеяла. Хозяин рядом с ней, низенький мужичок с бледным вваленным внутрь ртом, недовольно подёргал носом и, обращаясь к Джинджер, прокричал: