По Станиславскому
«Театр начинается с вешалки!»
Гиперболы в этом — ни грамма:
Как только на сцене — комедия,
У вешалки — сущая драма!
Самое главное
Говорят, «рождён поэтом».
Может быть. Но суть не в этом.
Нам важнее знать одно:
Что поэтом рождено?
Цена дифирамбов
Восторги в адрес юбиляра
Порой звучат совсем не даром:
Они — как плата за билет,
Когда предвидится банкет!
Сатирическое фехтование
И впрямь сатира, как рапира.
Фиксатор боя — телефон.
Едва касаешься мундира,
Как начинается трезвон!
Награда сатирику
Медаль сатирику вручили.
Не понимаю, видит бог:
То ли медали уценили,
То ли сатирик вовсе плох?
При всём при том
Задают вопрос настырный:
Как творить по стойке «смирно»?
А никак нельзя творить.
Но нельзя и натворить!
Происшествие
Однажды два писателя
Приметили читателя
И в оба уха сразу
Давай читать рассказы.
Не выдержал читатель…
Прими его Создатель!
Двумя строчками
* * *
Писатель очень почитаемый,
Давно, однако, не читаемый.
* * *
Как ни менял он псевдонимы,
Читатель всё проходит мимо!
* * *
Выход книжки — радостный момент:
Слева — критик, справа — рецензент!
* * *
Всех, как ракетою глобальной,
Глушил он темой актуальной!
* * *
В литературе он — обуза.
Но что же делать — член Союза!
* * *
Безнадёжно болен был
Недержанием чернил.
О чувстве юмора
Говорят, чувство юмора — мера ума.
Если юмор вам чужд, то, возможно, вы серы.
Но не падайте духом: возможно весьма,
Что судьба вас умом наградила без меры.
Из книги
«Пантеон курьёзов», 1979
Сатир
Музейный пол шлифуют ноги,
С годами вытерли тропу.
Но равнодушно смотрят боги
На разноликую толпу.
В глазах у Зевса отрешённость
И государственный масштаб…
Грудь Афродиты обнажённой
Вскормить младенца не смогла б
Внимает сладким звукам лиры
Сам лучезарный Аполлон…
И только острый взгляд сатира
Навстречу людям устремлён.
Да, у сатира нет фигуры,
Как у прекрасных, гладких див
(Стоят три мраморные дуры,
Его собой загородив!).
Его ценители ругают
За «негативный», желчный вид,
Мамаши им детей пугают…
А он хохочет без обид.
Когда его зовут уродцем,
Он ухмыляется хитро.
И потому лишь зло смеётся,
Что слишком верует в добро!
Греческие боги
Вот уже тысячу лет царствует Зевс на Олимпе.
Сонмом богов окружён, смотрит на землю с небес.
Рядом сидят — Аполлон, как референт по искусству,
Трудолюбивый Гефест и плутоватый Гермес.
Боги тревожно молчат — мрачен сегодня сын Крона!
Изредка кто–то икнёт да шепотком в тишине
Дразнит Арей, бог войны, мира богиню Эйрену:
Чертит железным копьём двух голубков на стене.
Зевс бросил взгляд на богов:
— Ишь разлеглись, лоботрясы!
Снова за всё лишь один должен держать я ответ?!
Ну–ка, дыхни, Дионис! Что ты там скрыл под хламидой?
Будто в харчевню пришёл, а не на высший совет!
Вот уже тысяча лет!… А на земле нет порядка,
Люди плодятся, живут… Режут друг друга затем!
Тот вместо жертвы богам тащит домой полбарана,
Этот втирает очки… Разве усмотришь за всем?
Ваза с дарами добра ныне уже опустела.
Стали от Зевса тайком воду в неё доливать…
— Как же наставить на путь весь этот мир многоликий?! —
С амфоры страха Кронид в гневе срывает печать!
Боги, увидев сосуд, головы в плечи втянули,
Вмиг подобрав животы, подняли руки потом.
Зевс, усмехнувшись, изрёк: «Принято единогласно!»
Молния номер один — «О благонравье людском».
Следом приказ номер два — «Об уваженьи к закону».
Хитрый лабазник Гермес не поперхнулся едва.
Зевс мечет стрелы вокруг и потрясает эгидой.
— Номер семнадцать! — кричит. — Молния номер сто два!…
Небо пылает огнём. Слышатся грома раскаты.
Отблески огненных стрел пляшут на чёрной скале…
А под скалой гончары вновь пропивают получку,
И, откликаясь громам, хохот идёт по земле.
Антей
Антеев дар живёт в Афоне:
Земли коснулся и — здоров.
С похмелья выспался в газоне
И вновь на подвиги готов!
Три грации
Три юных грации влюблённо
Щебечут в трубку телефона.
Как восхитительно опасны
Их позы около стола…
Всё это было бы прекрасно,
Когда б не срочные дела!
Прометей
Электротехник Прометей
Таскает лампочки с завода:
Для домочадцев, для гостей,
Друзей… Короче — для народа!
Богиня правосудия