Притягивает — только алкоголиков! Курильщиков… Да наркоманов!
«Кутил!.. Готовых душу продать — за очередной хлеб и такое же зрелище! Ну и поджарить свой зад, зажарив собственное же тело — дотла… Подлетев, мотыльками, слишком близко к солнцу… «Клуб Икаров»! Про который, как водится, нельзя говорить. Как — и о его директоре… Но и чем — не «падший ангел»?.. На какой-никакой, а манер!».
Ярко-лиловый свет — врывается в темноту комнаты!.. С примесью какого-то желчно-жёлтого, кислотно-зелёного, ядовито-розового, режуще-голубого и прямо-таки вырви-глаз-красного… Пробегает по всему помещению — и останавливается на потолке. Зависает так и на нём — на некоторое время… И лишь спустя же его — тут же исчезает!
«Лежачий полицейский!.. Ну да… Скорее и именно же — «зебра». Брр!.. Жутко и… До жути же, просто!.. И «радости — не приносит»! Серьёзно? И так, и без того — «мёртвое-животное-лепёшка»… Так ещё — и на потолке! Что?.. Вызывает же, разве что, омерзение. Отвращение и… Склизкий ком в горле! От перервотного позыва и недо- такого же рефлекса — в и самого же желудка! Ну и, да, конечно же, саму рвоту!.. И приступ озноба! Хм… «Очередной»? Или это уже — из-за открытого окна?..».
Столп-строй мурашек, разделившись на два лагеря и такие же шеренги, пробегает по телу девушки, проследовав от головы до ног снаружи и от ног же до головы внутри, и обратно, в процессе чего: ещё не раз «обернувшись» и «поменявшись», смешавшись и перемешавшись между собой, так ещё и не забыв о кончиках волос на голове, руках и ногах — не теряя ни сантиметра кожи, а и тем более миллиметра нервных окончаний!
«От всего и сразу! Ясно-понятно… «Гусиная кожа»! Так же вроде — говорила гувернантка? «Как с гуся вода и… с Дашеньки же — вся худоба»! Но и как-то… Семнадцатый год!.. А всё — не в ту, да и не в другую сторону: ни на повышение, ни на понижение!.. «Живи спокойно, страна!..». Неизменность и неизменяемость — у нас с тобой одна! Жаль же лишь только — не обнуление! Но и разве что — в частностях и точечно… Не в общем и массово».
По тёмно-серой асфальтированной дороге с белой разметкой, в то же время, проезжает светло-серая глянцевая машина, светло-жёлтыми, почти что и белыми фарами освещая синюю стену и саму же комнату! Пробегая затем по потолку и креслу, только слегка трогая ими пол, и лишь краем под конец цепляет раскладной деревянный диван-трансформер, обтянутый синей же тканью, сделанный и отделанный под кресло, только уже больше и в виде двуспальной кровати! Но и тут же с него и из-за спины же брюнетки — раздаётся взрослое, женское мычание. Недовольное бурчание-шипение… Страшный, в тишине же всё, так ещё и лично-рокочущий — шёпот! И ещё какие-то непонятные звуки…
«Непонятные, конечно же, человечеству! Но понятные — животным, определённо. Той же — и зебре!.. Она бы — её наверняка поняла. И положением… И состоянием!..».
Затем — последовало шебуршание и скрип! Грузные и тяжёлые попытки спрятаться под пуховым синим одеялом, уйдя под него с головой высветленных коротких волос, чтобы доспать: «ещё же минутку-другую». А там — ещё. И ещё!..
«Яблоко от яблони, а? Ага!.. И откуда ж у такой, извиняюсь, «осинки» — такие… «апельсинки»? Апельсинк-а! «Я». И… «Одна»!».
После — слышатся и болезненные стоны! Подвывания и… сипы, напоминающие…
«Вой подбитого зверя!.. Подстреленного… Или сбитого насмерть! Говорю же — зебра. Свалилась с потолка, как и тот же всё снег, и вот — материализовалась. Кхм!.. В «это»… Т. е. эту! Убейте уже его — избавьте от страданий и мучений: его и нас всех!».
И вновь — тишина! Молчание и… покой. И будто — не было ничего!
«Спит и видит… И это же ещё при условии, что её будильник — разбудил её на двадцать минут раньше моего! «Почему так — точно»? О-о-о… Отсчитывала же — каждые «пять минуточек». Ну и, конечно же, пропевала их… «Свои»! Она же их — сразу все и отключила… после первого же! Ну а позже — пошли уже мои. И под счёт!.. «Странно» же как раз другое — почему она на них никак не отреагировала? Настолько — уверенная в себе?! Думала и думает же — что не заснёт? Не задремлет — хотя бы? Лучше бы мне уже сказала: спасибо. Что пока я хожу и, чуть-чуть здесь, чуть-чуть там, шебуршу — она не уснёт уже и окончательно. Да и не проспит! Что и, конечно же, не отменяет… Что за фигня?! Что за магия вне стен Хогвартса, а, Лизавета?! Мать!.. Ау! Как тебе, женщина, при твоих же всё сорока двух годиках — удаётся засыпать за считанные минуты?.. Да и не побоюсь того — секунды! Не потратив и грамма нервов. Что уж говорить — и об упитанности, да и самом весе! Хорошего человека — должно быть много? А ты каким боком — в них затесалась? Правым? Или левым?.. Или обоими и сразу, свисающими — на радость же волкам из сказок и колыбельных до пола… с обеих же сторон кровати? Ха-ха!.. Да-да. Сама пошутила — сама посмеялась! Весело. Классика!..».