— Ну что ж, вот мы и познакомились… Приятного здесь мало, но все же… Ева… Ева Гартенроут.
— Килиан Нортхофф. — И мы пожимаем друг другу руки…
6 глава
Глава 6
Мама моего нового знакомого оказывается высокой, статной женщиной лет сорока пяти, которая натренированными за годы работы пальцами умело накладывает мне тугую повязку. Ее «ворожба» над моей ногой даже приятна…
— Постарайся сильно не напрягать ногу ближайшие пару недель, — говорит она мне, закончив, наконец, перевязку. — Через пару дней тебе станет легче. Эх, — это она уже в сторону сына, — говорила же, будь осторожен со своим драндулетом: не себя, так другого угробишь… Несносный мальчишка! — и она награждает парня шутливым подзатыльником.
Тот наигранно обижается, и я с интересом слежу за этой маленькой пантомимой между ними с матерью — я немного завидую той любви, что заметна каждому при первом же взгляде на них. Я тоже хочу такую маму…
— Ева, а приходите к нам на ужин, — вдруг предлагает мне Лея Нортхофф. — Должны же мы как-то загладить свою вину перед вами…
— Нет, что вы, — качаю я головой. — Это совсем не обязательно. Спасибо уже за то, что позаботились обо мне…
— Нет, правда, приходи, — Килиан тоже присоединяется к предложению матери. — Было бы здорово, правда!
Я снова отрицательно машу головой, и уже на улице, куда выхожу опираясь на плечо парня, слышу от него добавочное:
— Зря ты отказалась от ужина: мама готовит самые вкусные бараньи ребрышки под винным соусом, тебе бы точно понравилось.
— Не сомневаюсь в этом… Может быть, в другой раз.
— Правда?! Обещаешь?
Я неопределенно пожимаю плечами.
— Посмотрим.
Он преувеличенно вздыхает и помогает мне забраться на байк, на котором и примчал меня в больницу к матери.
— Так куда тебя отвезти?
Я называю адрес, и мы несемся по улицам Виндсбаха в указанном мною направлении. Воздух, хотя и по-летнему жаркий, разморенный на солнце и слегка влажный, все-таки обжигает холодом мои обнаженные плечи и ноги в коротких шортах… Я даже слегка поеживаюсь от озноба.
— Ну что, дашь мне ключи? — спрашивает Килиан уже у дома, и я гляжу на него с недоумением… — Чтобы я мог пригнать твою машину, — терпеливо поясняет он, а потом неуверенно добавляет: — Слушай, это ведь дом Патрика, — и отводит глаза в сторону, — ты что ли, типа, его подружка? Или как?
— Нет, конечно, — возражаю я слишком рьяно для незаинтересованного человека, и, к счастью, Килиан не замечает этого, — я всего лишь присматриваю за его матерью.
Лицо парня тут же расплывается в радостной улыбке, от которой на его левой щеке образуется маленькая забавная ямочка. Никогда не видела парней с ямочками на щеках… Это выглядит почти очаровательно.
— Ясно, — отзывается эта самая ямочка, а губы снова интересуются: — Так ты дашь мне ключи или нет? — Я слишком оглушена его предположением о моей любовной связи с Патриком и подмигивающей мне ямочке на Килиановой щеке, чтобы реагировать адекватно, а потому молча протягиваю ему ключ…
— Я пригоню твое авто… Жди. — Потом взмахивает рукой и надевает мотоциклетный шлем, неожиданно подмигивая и правым глазом тоже. Я краснею, и мысль об этом загоняет меня в дом с отчаянно колотящимся сердцем: мне только парня с ямочками на щеках и не хватало для полного счастья… Или, действительно, не хватало? Весь этот день я провожу, как в тумане: сначала сцена в магазине, потом знакомство с Килианом и его матерью — я весь день прокручиваю это в своей голове. А тут еще Патрик прямо с порога кидает мне строгим голосом:
— Говорят, ты сегодня носилась по городу на мотоцикле… с мальчишкой Нортхоффов. Это правда?
Я даже представить себе не могу, кто донес на меня Патрику: нет, это не то, чтобы донос — я ведь не сделала ничего предосудительного — но кто-то все-таки взял на себя труд рассказать ему о нас с Килианом. Не знаю, радоваться этому или нет… И тут Патрик замечает мою перетянутую жгутом ногу:
Что у тебя с ногой? Это из-за байка? Никогда не доверял этим штукам.
Чувствую, что все-таки радость изгибает мои губы в счастливой улыбке: Патрик переживает за меня… Это так приятно.
— Неудачно упала на парковке, — отвечаю я кареглазому мужчине с насупленным видом, — и Килиан вызвался отвезти меня в больницу…
— Килиан, значит?
— Да, его так зовут, Килиан, — повторяю я практически невозмутимо, не выказывая явно своего оглушающего восторга: это ведь не может быть ревностью, не так ли? Слишком хорошо, чтобы быть правдой. Но о вине Килиана передо мной все же умалчиваю… — Он тебя, кстати, знает…