— Любишь прыгать на батуте? У моего друга огромный батут в саду, и он давно зовет меня опробовать его на прочность…
— Надеюсь, это не тот самый друг, на именины к которому ты сегодня собираешься? — решаюсь осведомиться я для большей ясности.
Глаза Патрика непривычно горят, он весь — ожившие мощь и сила.
— Именно он и есть. Поехали со мной… Вот увидишь, тебе понравится!
— Прыгать на батутах?
— И это тоже.
Патрик касается моей ладони осторожно, почти невесомо, но не заметив сопротивления, сжимает мои пальцы трепетным, красноречивым рукопожатием.
И мы едем с ним прыгать на батуте… Еще никто и никогда не делал мне столь заманчивого предложения!
8 глава
Глава 8
— «Его глаза закрываются в знак признательности к моим нежным прикосновениям, и я чувствую, что его руки обхватывают меня вокруг талии», — я как раз читаю фрау Штайн очередную «сладкую» историю, когда мой телефон оживает вторым за последнее время незнакомым звонком.
Признаться, отвечать мне не хочется: вдруг это Фишер с расспросами про Патрика, сломавшего ему нос… Что я ему скажу? Что сделаю? Хотя номер не тот же, что в прошлый раз…
— Я выйду на минутку, — говорю я старушке, откладывая книгу в сторону. Потом выхожу за дверь в тщетной надежде на то, что телефон перестанет звонить, но, нет, мой абонент настойчив — и я беру трубку.
— Алло. Я вас слушаю!
— Здравствуй, Ева. Как поживаешь?
Телефон выскальзывает из моих рук и заваливается под сервант. Я не спешу его доставать — слишком ошеломлена услышанным в трубке голосом…
Стоило перебраться в нашу квартирку из прошлого, как мне уже мерещится и голос… из того же прошлого. Я засовываю трясущуюся руку под сервант и выуживаю злосчастный телефон.
— Мама? — шепчу я в трубку. — Это действительно ты?
Тишина. Но гудков нет… Кто-то едва слышно дышит в трубку. И наконец:
— Да, это я.
— Мама, — снова шепчу я полузадушенным голосом. — Мама…
У меня щиплет глаза и сбивается дыхание… Сколько лет я мечтала вновь услышать этот голос! И вот…
— Ты где?
— Недалеко, принцесса. Совсем недалеко…
— Ты в Виндсбахе?
— Почти.
— Мама, — я плачу и ничего не могу с этим поделать, — где ты была все это время? Почему бросила меня одну?
Трубка отзывается тишиной, глухой, ватной, топкой, словно зыбучие пески…
— Давай встретимся… завтра. В пиццерии на Фухсгассе в десять…
Во рту словно тот же песок, когда я глухо шепчу свое ответное «хорошо, я приду». И снова тишина под аккомпанемент телефонных гудков…
Я только что разговаривала со своей матерью, со своей давно потерянной… бросившей меня матерью. Я не могу в это поверить… Слезы текут из глаз непрерывным потоком: не уверена, что в моем организме присутствует такое огромное количество воды, наверное, это сочится кровью мое глубоко израненное сердце — смотрю на руки: нет, они не в крови, просто в соленой воде.
Сколько же нужно лить слезы, чтобы выплакать свое горе?
Думаю, сегодня у меня есть все шансы найти ответ на этот вопрос.
Вечером Килиан увозит меня на вечеринку в доме его друзей, я только рада: боюсь, что не смогла бы держать лицо перед Патриком… Так бы и разразилась истошным «мама вернулась!» на любое из его замечаний, а потом бы… Что было бы потом? Что бы он сделал, узнав, кто я такая? Боюсь даже думать об этом. А чего конкретно боюсь, и сама не знаю…
А потом посреди праздника я так и застываю со стаканом в руках: а что если мама захочет встретиться с Патриком, что, если она… Нет, этого не может быть!
— Ева, пойдем танцевать, — тянет меня за руку Килиан, и я на автомате иду за ним в сторону танцпола. — Ты сегодня какая-то странная, — он кладет обе руки мне на талию и подтягивает ближе к себе. — Что-то случилось?
Моя мама случилась… Мама-светопреставление.
— Да нет, ничего, — и слегка отстраняюсь от него. Лицо Килиана сбрасывает улыбку, как старую кожу:
— Я нравлюсь тебе хоть немного? — серьезным голосом осведомляется он. — Ты никак не подпускаешь меня к себе…
— Разве может не нравиться такой парень, как ты?! — пытаюсь перевести все в шутливую плоскость. — Просто…
— Просто ты из тех девушек, что берегут себя до свадьбы? — то ли спрашивает, то ли полу утверждает мой незадачливый кавалер.
Я никогда особо не задумывалась об этом, поскольку еще никому не удалось тронуть моего сердца настолько, чтобы поставить этот вопрос ребром…
— Я не знаю, — отвечаю я честно, и Килиан слегка стискивает мою кожу под своими пальцами.