— Да просто замуж позвал, вот и все.
Что-то незаметно меняется в глубине Патриковых глаз — я едва успеваю заметить это — а потом он глухо осведомляется:
— И ты, конечно же, отказала ему?
Пожимаю плечами.
— А почему я должна была это сделать? Он неплохой парень, да и крыша над головой нам с Линусом не помешает… — Вижу, что перегибаю палку, но остановиться не могу.
— У тебя есть крыша над головой, — невесело произносит Патрик.
— А неплохой парень, как же быть с ним?
Патрик вдруг зло чертыхается и выбрасывает в воздух крепко сжатый кулак с побелевшими от натуги костяшками. На меня он не смотрит — все внимание на Линуса, прыгающего на батуте…
— Патрик, — зову я его наконец, слегка касаясь любимого плеча. — Брось, ты ведь все понимаешь…
— Да, я все понимаю! — с разворота выдает он, хватая меня за плечи. — Понимаю даже, что я не тот «неплохой парень», который был бы тебе нужен, но…
И тогда я прикрываю пальцами его губы, как бы прерывая поток этих самоуничижительных слов.
— … Но для меня ты самый лучший, — шепчу совсем тихо, ощущая на кончиках пальцев его теплое, трепетное дыхание, — я думала, ты уже давно понял это. И кто из нас в таком случае старше?
Он пристально смотрит мне в глаза и молчит, молчит, сжимая мои плечи чуточку сильнее — у меня точно останутся синяки. А потом, едва успеваю осознать это, его руки уже в моих волосах, настойчиво привлекают меня к себе и… наши губы соприкасаются так стремительно, что я даже вскрикиваю. Глухо, с переходом в блаженный стон, который Патрик буквально сцеловывает с моих губ вместе с нашим неистовым поцелуем. Мы оба тяжело дышим, когда он наконец отпускает меня, делая судорожный, рваный вдох…
— Я никуда тебя не отпущу! — наконец произносит он через силу.
— И не надо, — отвечаю я только. — Я все равно люблю только тебя…
Он не отвечает мне ответным признанием, да я и не жду этого: для того, кто не верит в любовь, он и так сказал слишком много… Только вдруг поднимает руку и проводит по моим раскрасневшимся губам подушечкой большого пальца. Пальцы у Патрика шершавые, словно наждачная бумага…
— Боюсь, я снова хочу поцеловать тебя, — произносит он с надрывом, не отрывая от моих губ голодного взгляда. — У тебя такие…
— … соблазнительные губы, — заканчиваю я за него с легкой улыбкой. — Да, я знаю об этом. Не так давно меня просветили на этот счет…
Патрик мгновенно вскидывается, словно дикое животное, учуявшее запах крови, и отрывисто осведомляется:
— Кто?
— А вот об этом тебе знать необязательно, — отвечаю я и сама тянусь к нему за поцелуем.
Этим вечером я долго не могу уснуть: все прокручиваю в голове события этого неожиданно насыщенного дня, смакуя каждое его мгновение, особенно если оно касается Патриковых губ, и наслаждаясь им вновь и вновь…
Сегодня я целовалась с Патриком!
Один, два… четыре… шесть раз. Целых шесть раз за один день — и мне все мало!
— Ева, — сказал он мне около наших дверей, — ты должна мне открыться… Я должен знать все.
Я потянулась к нему и поцеловала в тот самый шестой, заключительный за день раз, а потом просто скрылась за дверью. Спряталась… Отгородилась от Патрика деревом и железом, а ведь мне так хотелось не расставаться вовсе.
Чего я боюсь? Он уже знает все, просто хочет услышать признание из моих уст. Но смогу ли я разомкнуть губы и сказать ему простое (нет, не простое) «я Ева Мессинг, та самая девчонка, книжная полка для которой висит сейчас в моей комнате»? Не смогу, горло даже сейчас словно судорогой сводит, даже в любви признаться мне было легче…
— Ева, — голос Линуса в темноте почти оглушает меня.
— Я здесь. Что случилось, малыш?
Он трет сонные глаза и говорит:
— Мне мама приснилась… Я рассказывал ей про пони.
— Очень хороший сон, — глажу мальчика по тонкой руке, стараясь не показать, насколько разговоры о матери выбивают меня из колеи. — Спи, Линус, спи, малыш. Уверена, тебе приснится еще много-много пони шоколадного цвета…
— И белого тоже.
— И белого тоже, — соглашаюсь я, продолжая поглаживать его руку. Вскоре он снова засыпает, а я так и гляжу в потолок еще битых полтора часа, пока наконец тоже не засыпаю.
Грань между сном и реальностью постепенно истончается, и я открываю глаза.
Который час? Чувствую себя абсолютно отдохнувшей, а ведь уснула только под утро…
— Линус? — касаюсь рукой пустого места рядом с собой. Матрац и подушка холодные, словно он и не спал на них вовсе… — Линус?! — сажусь на кровати и осматриваюсь.