Рита испытывала что-то еще, кроме обычного волнения перед новым поворотом в жизни. Но что именно? Она искала объяснения чему-то неизвестному, что входило в ее жизнь прямо сейчас. Или она сама менялась, а не обстоятельства?
Ночью, когда Рита лежала в постели с открытыми глазами, она поймала, наконец-то, мысль, которая не давала ей покоя.
Ну конечно, могла бы раньше догадаться, сердилась она на себя, если родители отправляют ее одну в такую даль, если верят, что там она может проучиться весь девятый класс, значит, она уже взрослая? Петруша — ребенок, они берут его с собой. Рита закинула руки за голову, вытянулась во весь рост.
А если она взрослая, значит, с ней может произойти что-то, чего не случалось до сих пор. Такое, чего втайне она желала… Там, на далеком Севере, есть кто-то… Особенный, не похожий на одноклассников…
От этой мысли, даже не разобранной на мелкие мысли-составляющие, у Риты быстро-быстро забилось сердце. Ей хотелось влюбиться по-настоящему. По-другому, чем в детском саду или в школе. Чтобы Он был необычным мальчишкой, не таким, каких она видела рядом с собой до сих пор. А еще лучше, если в него уже кто-то влюблен, какая-нибудь девчонка… Нет, не какая-нибудь, а очень красивая… Или он сам влюблен в кого-то… Но как только он увидит ее, то сразу забудет про всех девчонок на свете.
«Смешно», — попыталась одернуть себя Рита. Но что-то внутри противилось. Ничего смешного.
Что ж, умные люди говорят: о чем думаешь, то и случится.
Глава 5. А ты не манси!
— Нет, я не манси, — сказала Рита, укладывая на полке глубокого стенного шкафа свои вещи.
Она привезла немного — три пары джинсов, теплые брюки, футболки, свитера. В интернате на занятия все ходят в форме. Она понравилась Рите — брюки в зеленовато-бежевую клетку, бледно-зеленый пиджак и… Вот эта вещь нравилась Рите больше всего — галстук. Настоящий мужской галстук, с рыхлым узлом, чуть небрежно завязанный на бежевой рубашке. К костюму полагались черные лодочки, кожаные, на школьном каблучке.
Рита была высокая девушка — метр семьдесят пять, ей подобрали костюм точно по росту. Портниха осталась довольна — ничего не надо переделывать.
— Ты просто модель, — похвалила она, оглядев новенькую.
Люба, ее соседка по комнате, тоже оглядела Риту. Потом процедила сквозь зубы:
— Неплохо.
В комнате их четверо, Люба — самая близкая соседка Риты. Две другие обитательницы отделены от них деревянной резной ширмой. Директриса считает, что так удобней: и вместе, и в то же время нет.
— Если ты не манси, не ханты, почему ты здесь? — не отставала от новенькой Люба. — Чего тебе здесь надо? — Черные глаза смотрели недружелюбно. — Можно подумать, твой отец пасет оленей в тундре, поэтому тебя сюда прислали. — Она постаралась скривить губы так, чтобы новенькая не сомневалась в ее неодобрительном отношении.
Рита окинула взглядом свою соседку. Тоненькая, невысокая, с черными прямыми волосами до плеч. Волосы такие густые, что кажется, обычная расческа застрянет в них навсегда. Но самое удивительное, у нее синие глаза. Такие яркие, что хочется зажмуриться, потом снова взглянуть и проверить — не померещилось?
— Можно подумать, — фыркнула Рита, — твой отец пасет оленей.
— Конечно, — усмехнулась Люба.
— Не ври, — бросила Рита и снова отвернулась к шкафу, чтобы закрыть полированную дверцу.
— Я не вру, — Люба покачала головой.
— Ты сама-то видела оленя когда-нибудь? — спросила Рита.
— Они везде, — она захихикала. — Рогатые. А мой отец у них начальник.
Рита пожала плечами.
— Не поняла, — Люба нарочито шумно вздохнула. — У моего отца работает стадо разных мужчин, они все рогатые. Как олени. Поняла? Ха-ха!
Рита снова пожала плечами.
— Вообще-то ты сама не манси и не ханты, если то, что я вижу, правда.
— Ты про что? — Люба наклонила голову набок, с интересом посмотрела на Риту.
— У тебя синие глаза или синие линзы? — спросила Рита.
— А-а, вот ты про что. Глаза. Настоящие. — Люба вытаращила их изо всех сил. — Смотри. Отцовский подарок.
Рита молча ждала, что еще скажет Люба.
И она сказала:
— А ты догадливая. Я полукровка. Мой отец русский, а мать — манси. Таких, как я, здесь много. Теперь понимаешь, почему у моего отца рогатое стадо подчиненных? Ха-ха-ха! Но не у всех получаются такие красивые дети. — Она вскинула подбородок, приглашая любоваться на самом деле прелестным лицом. — Я взяла самое лучшее у обоих родителей, как все говорят. Я красивая, правда?
Рита уставилась на свою соседку. Такой самоуверенной девчонки она еще не встречала.
— Мой отец покупает все, что я хочу, — хвасталась Люба.
— Интересно, чего такого необыкновенного ты хочешь? — фыркнула Рита, поворачивая ключ в замке шкафа.
— Ну… Например, вот это. — Люба сунула руку под подушку. — Ты нюхала когда-нибудь такие духи?
— Какие? Покажи? — Рита отошла от шкафа, потянулась за коробочкой.
— Это духи, в которых есть особенные… Ну как их там?…
— Особенные вещества, — поспешила на помощь Рита. Она сразу заметила, что ее соседка, как говорила бабушка о своей приятельнице, не оратор.
— Ну да. Как только ими подушишься, на тебя все оборачиваются. Принюхиваются. — Люба захихикала.
— Тебе привез их отец? — Рита удивилась.
— Конечно, отец. Маме. Я у нее взяла.
Рита вертела флакон, похожий на яблоко.
— Нажми на хвостик, — сказала Люба.
Рита нажала. Аромат оказался нежный, хотелось вдыхать его снова и снова.
Люба уже сняла блузку, брюки, собираясь надеть ночную рубашку.
— Я всегда душусь на ночь, — продолжала Люба. — Давай. — Она протянула руку. Рита отдала флакон.
— Зачем? — Рита пожала плечами. — Я на ночь умываюсь и чищу зубы.
— Ты глупая, — фыркнула Люба. — Ты, как все.
— Ага, а ты не как все?
— Я, как мама.
— А что твоя мама? Она душится на ночь? — спросила Рита.
— Конечно. Если бы нет, то меня бы не было на свете.
— Не понимаю, — Рита округлила глаза. — При чем тут…
— Притом, что мой отец — мамин любовник. Ему нравилось, как от нее пахло. — Люба засмеялась. — Я дитя аромата, так называет меня отец.
Рита молчала, ошарашенная признанием, она не знала, что сказать. Но ей незачем было напрягаться.
— Любой мужчина западает на запахи, — говорила Люба. — Разве на такой не западешь? — Она щедро полилась духами. — Нравится?
— Нравится, — сказала Рита. — Но ты уж слишком поливаешься.
— Не-а, отец еще привезет. Он вообще привозит все-все-все. Он ничего, — продолжала Люба. — Не дал мне свою фамилию, но отчества не пожалел. Я Любовь Валерьевна. У него другая семья. Но мама говорит, что нам тоже всего хватит. — Люба засмеялась. — Отец богатый, у него своя нефть. А мама очень красивая.
— Ты тоже, — не удержалась Рита. — Ты очень красивая.
— Я знаю, — Люба снова утопила в прозрачное яблоко металлический хвостик серебристого цвета. — Мама говорит, что это — наше все, — она засмеялась.
— Красота?
— Ну да. Мы получим за нее все, что хотим.
Свет погас ровно в одиннадцать, Рита и Люба затихли. В эту ночь, овеянная Любиными духами, Рита видела летние сны. В них все не так, как за окном. Никакой слякоти. Райский остров, на котором она собиралась… печь блины. Единственное, что ее мучило — куда вставить вилку электрической блинницы, если, кроме пальмовых стволов, нет никаких столбов?
Глава 6. То, что способно удивить
В интернате Рите нравилось все, даже дежурства — ничего похожего на лагерные страдания. Наводить чистоту — проще простого: легкие пылесосы для ковров, свежие мохнатые щетки для пола, а для мебели — самые лучшие полироли. Провел один раз салфеткой — блеск!
Но первое дежурство ее удивило. Точнее, соседка Люба. Они должны были привести в порядок свою комнату, а потом пропылесосить половину коридора.