- Это всё?- Безбородов спрятал во внутренний карман кителя всю пачку и моточек плёнки.
- Ддда,- Колесников не мог удержать дробного стука своих зубов.
Именно эта дрожь навела Безбородова на мысль, что секретчик показал не всё и очень боится, не решается сказать всю правду.
- Слушай, если ты боишься Новосельцева... Я его в порошок сотру, он у меня после Нового Года уволится, если тебя хоть пальцем тронет. Не бойся, говори всё как есть. Я же вижу, что ты не всё отдал. Хочешь, чтобы я обыскал твою секретку? Если ещё что найду, пеняй на себя. Доложу в полк начальнику особого отдела, что ты рядом с секретными документами хранишь посторонние вещи... Ты же подписку давал, сам знаешь, дело подсудное,- пугнул на всякий случай Безбородов и тут же успокоил.- А если добровольно отдашь, всё между нами останется, обещаю.
Но Колесникову это обещание совсем не добавило храбрости. Мимика его лица по-прежнему отображала сильные внутренние мучения - он, казалось, вот-вот расплачется. Безбородов недоумевал: так бояться "дедов" секретчик не мог, на дивизионе не было стариковского беспредела. Он явно боялся кого-то другого... Безбородов наконец понял - секретчик боится его, боится сильно, панически. Его сердце учащённо забилось, он почувствовал, как и к его лицу приливает кровь - видимо этот интеллигентный очкарик всё-таки сфотографировал его Наташу.
- Давай, что там ещё... по-хорошему!- едва не сорвавшись на крик, приказал Безбородов.
Секретчик начал спешно шарить за металлическими шкафами набитыми секретной литературой и откуда-то, едва дотянувшись рукой, достал чёрный конверт и дрожащей рукой протянул Безбородову. В конверте лежала всего одна фотография. Безбородов вынул её...
Это произошло более месяца назад. Начало июля выдалось очень жарким. Днями зашкаливало за тридцать градусов, да и вечерами температура ниже двадцати не опускалась. Безбородов на правах командира топил баню для своей семьи по пятницам, в то время как остальные офицеры и их семьи мылись в субботу. Мыться отдельно заставила его жена. Брезгливая и чистоплотная Наташа предпочитала мыться с мужем, нежеле в общей бане с прочими женщинами по субботам. В пятницу пока Безбородов протапливал, она отмывала полок стиральным порошком и поливала горячей водой. Вечером Безбородов приходил со службы, и они всей семьёй шли в отдраенную, стерильную баню.
В ту пятницу на точку к вечеру привезли молодое пополнение, только что прошедшее "курс молодого бойца" при управлении полка. Безбородов был вынужден задержаться, распределяя "молодых" по батареям, взводам и отделениям. Наташа уже собравшаяся в баню несколько раз нервно названивала ему, но он освободился только после десяти часов. В баню, они пошли уже затемно. Обычно Наташа сначала мыла сына, после чего Безбородов относил его домой и возвращался. В тот день, вернее ночь, когда он с сыном на руках выходил из бани, Наташе разомлевшей от жары, вдруг нестерпимо захотелось пить... Рядом с баней стояла цистерна, из которой брали холодную воду. Ночь стояла тёплая и безлунная - кто мог её увидеть кроме мужа, державшего на руках закутанного в тёплое одеяло и уже начавшего дремать Кольку.
- Подожди я попью... не могу жарко очень. А ты постой тут пока.- Она на всякий случай выглянула из двери в темень и скользнула к цистерне... открыла кран и, ополоснув выходное отверстие, приникла к нему губами. Видимо уж очень мучила Наташу жажда, раз её не остановил даже страх перед некипячёной, прямо из цистерны водой. Пила она где-то секунд десять...
Как секретчик оказался ночью после отбоя в районе офицерской бани с фотоаппаратом?... Кто же будет проверять где он, ведь ему нередко приходилось работать у себя в секретке и после отбоя... шифрограммы, срочные донесения... Колесников действительно оказался классным фотографом. Он поймал в кадр именно тот момент, когда Наташа на одной ноге, изогнувшись всем телом, прильнула к освежающей струе. Она как нарочно попала в полосу света падающего из широко открытой двери бани... Её ноги, грудь, живот... формы, что у таких женщин великий артист Смоктуновский называл "прелестными излишествами", её круглощёкое лицо выражало блаженство... Это была кустодиевская "Русская Венера" в позе фигуристки делающей "либелу". В отличие от Наташи Безбородов с сыном не попали в луч света и едва угадывались на заднем плане.