— Запрос на помощь принял. — громогласно объявил я.
— Обломов! А ну застегни! — взвизгнула уже порядком приблизившаяся девчонка.
— Не бойся он не кус… — на полуслове пришлось стыдливо прерваться, наблюдая молчаливое осуждение в глазах друга. — Пардон! В общем не могу… финальный штрих нужно внести.
— О, ужас… — из-за спины послышался шлепок по лицу.
— Аккуратнее! Сейчас перечеркнёшь! — воскликнул Степа, сильно переживающий за результат.
— Не ссы, все нормально будет! — отмахнулся я.
— Ну вот! Перечеркнул! — рассерженно бросил друг, поднимая на меня глаза.
— Это сердечко стрела пробила! — не согласился я.
— Вы два идиота… — вздохнув заключила Маша.
Подруга успела добраться до края и посмотреть вниз.
— Тебе нравится? — хлопая глазами с большим ожиданием во взгляде уточнил Астапов.
— Буква «Ш» плохо вышла. — всё-таки снизошла до оценки Морозова.
— Мы сейчас перепишем!
— Ну уж нет! А ну спускайтесь, оба!
Следом я ощутил как меня пытается охватить чужая сила. Не став сопротивляться такой заботе, мы с товарищем будто два кутёнка, которых мама несёт за шкирку, были эвакуированы с опасного места.
— Вам, похоже, пить нельзя. — недовольно бурчала по дороге подруга. — «Дела любви». — добавила она, явно передразнивая Стёпку. — А если бы кто-то сорвался и упал⁈ Идиоты…
— Но тебе понравилось? — поднял глаза Астапов.
— Нет. Жёлтым цветом на снегу мне ничего не нравится. И вообще! Дела любви безопасные для жизни и здоровья должны быть!
Ворчала Маша ещё долго, но мы её не слышали, так как оба благополучно уснули, пока она нас «транспортировала» в жилой блок.
— Алло? Майор Лобковский? — послышалось из трубки низким грудным голосом.
— У аппарата.
— Вас беспокоит полковник Калинин. Вас должны были предупредить.
— Так точно, господин полковник. — стараясь скрыть от собеседника ленивый вздох, бросил Игнат Владимирович.
Несмотря на то, что звонивший был выше по званию, никакой надобности в демонстрации уважения и пиетета не было — оба мужчины проходили службу в разных отделах и рычагов влияния друг на друга не имели. Поэтому фактически были между собой на равных, если бы не одно «но», о котором Лобковский пока ещё не знал.
— Меня отправили курировать дело Обломова. На каком этапе идёт следствие?
— Если честно, господин полковник, мы уже заканчиваем. Тут интриги никакой нет, всё разрешилось быстро. Собираемся арестовывать парня и везти его в Москву. Потеря времени для вас, даже не знаю, стоит ли вам лететь. — закончил майор, разглядывая люстру на потолке.
— До моего прибытия никаких действий не предпринимать. Подготовить все отчёты по следствию и показания свидетелей.
— При всём уважении, господин полковник, но тут дело уже практически закрыто. Я бы на вашем месте…
— Значит, слушай сюда, майор. — раздражённо процедил Калинин. — Ты, во-первых, не на моем месте. А во-вторых, дело будет закрыто тогда, когда я скажу. Поэтому сидишь на жопе ровно и ждёшь моего прибытия! Одно левое движение и я с тебя так спрошу…! А коли сомневаешься в моих полномочиях, набери своему начальству. И упаси господь тебе меня гневить!
Майор Лобковский от неожиданности даже поднялся с места, внимательно поглядывая на номер телефона звонившего.
— Есть, господин полковник. — через силу выдавил из себя он, едва ли не до треска сжимая телефонную трубку в руке.
Пробуждение было не из самых приятных. И дело тут не только в немного сверхмеры выпитом шампанским вчерашним вечером, но и в условиях этого самого пробуждения. Я лежал на камнях, которые своими острыми гранями впивались в тело и успел отлежать весь правый бок, ныне «наслаждаясь» всем спектром из этого следующих неприятных ощущений.
— Лёх… ты что-нибудь помнишь? — с глазами по пять копеек оглядываясь по сторонам бросил Стёпа, занимая вертикальное положение. Он-то как раз лежал на песочке…
— Всё кроме того, как мы здесь оказались. — сопровождая свой подъём старческим стоном бросил я.
— Такая же фигня. — посетовал друг и тут же добавил. — Как же хочется пить…
— И не говори… — вынужден был согласиться я.
Вместо первоянварской стужи, снега и холодного ветра, мы наблюдали зеленые листья, пальмы, белый песок и даже, о чудо, красивый лазурный берег.
— У меня для тебя плохие новости, Лёша. — продолжая ошарашенно оглядываться, продолжил разговор Астапов. — Похоже мы всё-таки сорвались с той крыши и того… теперь вот в рай попали…