Практически все отведённые нам два часа я потратил на возню со своими коробочками. Микроуспехи, конечно, были, но рассказывать о них в слух было курам на смех. В принципе, ребята и так надо мной посмеивались, наблюдая, как я то и дело уничтожаю очередной спичечный коробок.
— Ты страдаешь фигнёй. — деловито заявил малознакомый мне парнишка сбоку. — Сколько времени за тобой наблюдаю, а ты без пользы стоишь на одном месте.
— Думаешь? — немного раздражаясь из-за того, что Витька сбил мою концентрацию, спросил я.
— Чего тут думать? Фигнёй маешься. — криво усмехнувшись бросил он в ответ.
— А ты посмотри на эту коробочку. — указал я кивком головы на лежащие передо мной изуродованные бесформенные останки спичечного коробка. — Как думаешь, что с тобой будет, если я тоже самое сделаю с твоими яйцами?
На этих словах я приставил указательный палец к виску и упёрся взглядом собеседнику в область паха.
— Эй-эй-эй! Стой! — серьёзно запереживал Витька, выставляя вперёд руки и разворачиваясь ко мне боком. — Не надо! Я… я не подумал. — часто моргая и одаривая меня просительным взглядом, бросил он.
— Как хочешь. — пожал я плечами и вновь устремил свой взор на ещё целый коробочек с одной спичкой внутри, лежащий передо мной.
Витька решил отсесть от меня подальше. Похоже, он не оценил мою шутку. Парнишка кажется был с третьего класса и жил этажом выше меня. На этих занятиях по развитию дара, нередко собирались дети вплоть до четвёртого класса. В зависимости от расписания уроков, мы попадали сюда в разное время и, соответственно, все так или иначе друг друга знали хотя бы в лицо.
Периодически Анатолий Викторович делал нам небольшие «экзамены» — задания, которые нужно выполнить под его надзором. Если ученик успешно справлялся, то инструктор усложнял ему задачу тем или иным образом. Я среди окружающих особо не выделялся, делал ровно столько, чтобы учитель закрывал глаза на кучу изуродованных коробков в мусорном ведре, а также на мою самодеятельность. Экзамены сдаёт, вот и ладно — такая была у него логика, и нас обоих это более чем устраивало.
— Вы же с Максимом всё это давно умеете! — шепнула мне на ухо Алина, лёгким кивком головы указывая на окружающих нас ребят.
— Ага, именно поэтому мы заняты своим делом. А ты давай, займись своим.
— И так делаю. — вздохнула подруга.
Задача у Белорецкой была простая: выполнять все задания инструктора с лёгкостью, изображать предельно скучающий вид и периодически вздыхать, тем самым нагоняя тоску на бедного Анатолия Викторовича. В конце, она против своей воли и исключительно по моей просьбе, сделает инструктору лёгкое замечание о том, что учебный процесс можно и разнообразить, а затем даст понять, что отныне будет здесь частой гостьей. И если я что-то понимаю в этом мире, то проделанная нами операция должна привести к тому, что качество наших занятий обязано вырасти на порядок.
Когда тренировка закончилась, я попрощался с друзьями и направился в сторону формирующегося строя из моих соседей по этажу. Взгляд, с которым меня встречала Елена Евгеньевна, был весьма живописным и многообещающим.
— Обломов, становись с Арментьевой. — приказным тоном произнесла куратор.
Оглядев девчушку о которой шла речь, я повёл плечом и молча встал с ней рядом. Ксюша на меня смотрела не менее воинственно, чем наша Мегера, но мне на мнение мелкой соплячки было глубоко плевать.
Мелкой её, кстати, можно было назвать с большой натяжкой. Ксюша не только училась двумя классами старше, так еще и была как минимум на полголовы выше любого из мальчишек. По слухам, ребята пробовали её за это задирать, но быстро все по очереди были биты. Сейчас с ней никто не хотел ни сидеть рядом, ни ходить. Арментьева этому не слишком расстроилась, напротив, она продолжила традицию лупить всех мальчишек по случаю и без.
Девочку водили к психологу и даже угрожали отчислением, но всё было тщетно, она продолжала методично превращаться в мелкую гопницу. А учитывая то, что кого-кого, а её природа даром не обделила, да и училась Арментьева неплохо, воспитателям приходилось частично мириться с её характером. Наказывали, правда, часто. Дежурства, уборка этажа и лестничного марша, а также территории возле жилого корпуса, частенько вешались на девичьи плечи Ксении. Только ей эти все наказания были индифферентны.
Её огненный характер, как по мне, прекрасно сочетался с пышными ярко-рыжими волосами и бойкой улыбкой в те моменты, когда никто девчонку не донимал. В остальном, несмотря на то, что жили мы на одном этаже, толком пересекаться до сегодняшнего дня нам ещё не доводилось.