Накинув на свой чемодан огромный пакет в клеточку, Лидия окончательно вжилась в нужный образ. Поправив у зеркала парик и рабочий китель, женщина направилась на выход из квартиры.
Далее был вечерний двор, проспект, пойманное там же такси, получасовая дорога под еле слышную музыку и просьба остановить в почти полукилометре от нужного дома, на соседней улице.
С облегчением выдохнув и заперев на ключ за своей спиной дверь, она прямо в рабочей одежде и обуви дошла до спальни, которую видела лишь один раз в жизни и плюхнулась на пыльную кровать.
Когда Лидия открыла глаза, ей было трудно поверить в реальность происходящего. Тёмное помещение, запах сырости и пыли, и абсолютная дезориентация в пространстве. Сердце часто забилось в груди, когда она нерешительно поднялась на ноги и стала потихоньку опознавать свою новую комнату и дом.
— Твою мать… почудится же такое. — сплюнув, она прошлась до двери, где руками нащупала выключатель.
Ещё раз окинув взором свою комнату, Лидия пришла к выводу, что здесь стоило бы как следует прибраться. Вернувшись в прихожую, где вместо обуви она оставила то немногое, что забрала с собой из квартиры, женщина с ужасом обнаружила отсутствие одной большой сумки. Точнее, сумка-то валялась на полу под ногами, а вот чемодана с деньгами как раз таки не было.
Не успела Лидия прийти в себя от осознания факта произошедшего, как входную дверь в дом с металлическим скрежетом просто вырвало вместе с косяком наружу. В следующий же миг её тело приподнялось над землёй, а затем, поддаваясь мощному импульсу силы, было мощно впечатано в кафельный пол. От такого жёсткого приземления и так съехавший после сна парик и вовсе слетел, а взгляд женщины помутнел.
— Ну привет, Лидия Васильевна. — произнёс первым вошедший в дом Виктор. — Или мне прикажешь постучаться и войти как положено? — с на секунду промелькнувшей на его лице усмешкой, сухо бросил он.
Глава 23
Раздавшийся телефонный звонок заставил женщину в кабинете вздрогнуть. Ввиду случившегося ЧП, этой ночью ей было совсем не суждено выспаться. Едва с пульта охраны поступил сигнал о тревоге, как Виктории пришлось подорваться с тёплой кровати и без лишних промедлений, в кратчайшие сроки оказаться в своей школе.
Пять лет. Целых пять лет она была у руля лучшей в регионе школы для одарённых. А сколько времени шла к этой должности? Кристально чистая репутация, абсолютная лояльность и преданность роду. Кто-то сейчас об этом вспомнит?
Впрочем, плевать. Случившаяся тревога и её причина, на минуточку второе за сутки покушение на одного из учеников школы, это ещё цветочки. Когда Виктории на многочасовом допросе вскользь рассказали о том, что творилось у неё под носом… у бедной женщины едва не прихватило сердце. Сердце, на которое в её тридцать семь она никогда в жизни не жаловалась.
Молодой женщине всегда говорили, что она совсем не выглядит на свой возраст. Особо бессовестные льстецы, да лизоблюды, и вовсе заверяли её в том, что Виктория с лёгкостью может дать фору вчерашним студенткам едва окончившим вуз, которые порой проходили здесь практику. И несмотря на то, что она понимала истинное положение вещей, объективная реальность была очень рядом — никто не мог дать ей и тридцати. И ведь никакой пластики и дорогой медицины, всё своё!
Тем обиднее было ей сейчас видеть в зеркале уставшую, замученную и к собственному ужасу, постаревшую за одну ночь женщину. Груз ответственности за произошедшее, страх перед будущим, страх перед Его Светлостью, который даже толком не взглянул на свою троюродную сестру, когда ходил по школе с инспекцией. Всё это ужасно на неё давило и она отчётливо понимала — что-что, а родство её сейчас точно не спасёт.
Было бы легко для себя и своего самооправдания сказать, что все проблемы начались с появлением в школе этого мальчишки. Маленькая заноза! Егоза! Сколько он ей нервов потрепал, если бы кто знал! Но… но Виктория Павловна была не тем человеком, что имел привычку перекладывать ответственность за происходящее в своей жизни на других. В противном случае она бы никогда не заняла свой пост. И несмотря на большое желание обвинить всех вокруг, в том числе и маленького Обломова, женщина чётко понимала, что он-то как раз таки лишь обнажил гнойник. Раковую опухоль на теле учебного заведения, которая только разрасталась, в прямом смысле этого слова отравляя всё вокруг.
Случившееся нанесло колоссальный урон чести и репутации ей самой, её школе и её роду. Если после такого провала удастся остаться с головой на плечах, значит в пору будет ставить свечку и скромно отмечать ещё один день рождения.
Тем не менее, что бы там не уготовила ей судьба, Виктория решила с честью принять этот удар и сжав зубы отчаянно выбрасывала из головы любые мысли о том, как попытаться себя выгородить или тем более трусливо сбежать.
— Алло.
— Слушаю, Ваше Сиятельство. — собравшись с духом, аккуратным и учтивым тоном произнесла Виктория.
— У себя?
— Да, Ваше Си…
Звонок оборвался, а через полминуты в приёмной послышалось движение. Поднявшись из-за стола, директор школы оглядела свой кабинет будто в последний раз и медленно вышла на середину помещения.
Неспешно вошедший в кабинет граф Белорецкий, бросил беглый взгляд на окружающую обстановку и остановился на стоявшей посередине комнаты, слегка растрёпанной женщине.
— Вика! Мать твою… я очень уважаю, иначе бы сказал сейчас совсем по-другому! — недовольно пробасил граф. — Что у тебя здесь творится?
— Ваше Сиятельство… я…
— Тебе же русским языком сказали — приглядывать за пацаном! Черт с ними с этими детскими разборками… но два покушения за вечер! — гневно отчитал Белорецкий стоявшую перед ним женщину, а затем огляделся вокруг и присел на диван.
— Аристарх Дмитриевич перехватил сигнал, который…
— И какой ещё к чёртовой матери счёт Обломову?! — вновь бесцеремонно перебил он её — О чём ты думала вообще?
На этих словах директор опешила и слегка зависла, абсолютно не понимая как реагировать на слегка неожиданные в сложившейся ситуации предъявы. Она-то думала, что граф её будет в первую очередь распекать за катастрофический провал связанный с питанием на объекте… Впрочем, до этого тоже однозначно дойдёт.
— Мальчишку следовало немножко остепенить. Дать понять, что нужно более сдержанно использовать свою силу… он же так пол школы может разнести, если будет оставаться безнаказанным! Тем более, сто тысяч — наказание чисто символическое, по сравнению с остальными он и вовсе отде…
— Ты что несёшь? Реально думаешь, что для круглого сироты сумма в сто тысяч является чисто символической?
— А влепить по пять сотен остальным детям, значит для вас нормально!? — неожиданно для себя воскликнула Виктория.
— А он и не «остальные»! — процедил граф, уперевшись взглядом в стоявшую напротив женщину. — И тебя об этом предупреждали!
Не выдержав напора собеседника, Виктория Павловна опустила глаза в пол.
— А ещё меня предупреждали, что его в задницу целовать не стоит, а вместо этого справедливо воспитывать. — умерив свой тон, спокойным голосом ответила директор школы. — Что мне было ещё делать?
— Мне тебя работе учить? — удивленно вскинул брови Сергей Белорецкий. — Хорошо. Отправить бригаду рабочих делать ремонт в том подвале, а его к ним в помощники! Всё лучше, чем дискредитировать наше имя в его глазах из-за какой-то сотни тысяч. — под конец сплюнул он.
Поджав губу, женщина мудро отказалась от дальнейших споров на эту тему. Но в голове у неё крутилась пара ласковых… Подумаешь тоже, «дискредитироваться» они не хотят перед этим мелким говнюком!
— Если это так принципиально важно, то я могла бы самолично сообщить Обломову, что школа не имеет к нему каких-либо финансовых претензий.
Откровенно говоря, женщина хотела уже закончить этот пустой разговор и перейти к более серьёзной теме. Потому как томительное ожидание перед казнью, было зачастую много хуже, чем сама казнь.