— Абсолютно. Что ж, не будем терять драгоценного времени. Как я вижу, господин Пилевич уже весьма осведомлен о том кто вы, Георг, и что вы делали на Земле?
— Да, и я хочу подчеркнуть, что без Станислава Львовича у меня бы ничего не получилось!
— Да, это весомый аргумент. Георг, а о моей миссии вы что-нибудь говорили Станиславу Львовичу?
— Нет, ну, что вы, Смит?!
— Тогда расскажу я сам. Я очень давно живу на Земле. Я рождаюсь человеком, живу, как обычный человек, а потом вдруг вспоминаю и свои прошлые жизни, и свое назначение.
— Назначение?, — Переспросил Пилевич, не удержавшись.
— Да, именно. Мои создатели направили меня сюда в качестве наблюдателя.
— За жизнью землян?
— Нет, Станислав Львович, к сожалению, это в прямые мои обязанности не входит. Ваша цивилизация не представляется мне уникальной, за исключение того, что живет на планете, где очень высока концентрация божественного внимания, или участия, если хотите. Такие моменты я и вылавливаю из текущей истории по мере сил и возможностей.
— Странно. — Пожал плечами Пилевич. — Следить за господом, когда без него и так ничего не происходит, есть ли в этом смысл?
— Есть, Станислав Львович, и еще какой! Вот, Георг… Леночка, мы так рады снова вас видеть! Налить вам вина?
— Лучше воды. — Елена взяла протянутый бокал. — Господа, я больше не буду плакать, продолжайте, пожалуйста.
— Спасибо. Итак, о смысле моей работы. Георг еще по жизни на Ирии ознакомился с теорией божественных коррекций. Именно их следы я и отлавливаю на Земле.
— Джон, а нельзя ли поподробнее, я не совсем понимаю смысл.
— Охотно. Наша вселенная, обладая пространством и временем, является конечной и не вечной. Мы называем ее вторичным миром, а мир, в котором обитает бог, вернее, который и является этим миром, называем первичным миром. Так вот, только Господь, стоящий вне, а вернее над, а еще вернее и над, и вне, и внутри, может охватить все многообразие системно-временных связей вторичного мира. Для него не существует прошлого, настоящего и будущего, он всю картину зрит одновременно, если так можно выразиться. Более того, Господь способен вмешиваться в эти связи на любом этапе, в смысле места и времени. Иначе и быть не может, ведь наш Бог всемогущ и всеведущ. Что же получается? Получается, что история человечества, как и история любой другой цивилизации, не является однозначной, то есть она не прибита намертво по всему спектру от прошлого до настоящего. В свою очередь, и будущее не является неопределенным, а, напротив, совершенно определено продолжает шкалу прошлого-настоящего. Впрочем, как я это уже говорил, все это допустимо исключительно для наблюдателя, стоящего вне всей шкалы прошлого — настоящего — будущего, то есть вне времени. Кстати, для такого наблюдателя нет прошлого или будущего, так как шкала времен действует одновременно по всему своему спектру. Для наблюдателя есть только последовательность определенных процессов, вмешиваясь в который, он вызывает изменения, проецируемые в одну из сторон. Это понятно?
— В общих чертах, да. — Кивнул головой Пилевич.
— Итак, неоднозначность истории человека и всей планеты в целом заключается в логической возможности наблюдателя, стоящего вне времени, вносить коррективы в те или иные времена. При этом немедленные последствия коррекции проецируются от точки перемен по всей шкале вверх (если принять течение времени в будущее как плюс) вплоть до их затухания или до последнего мига «конца времен». То есть, изменения (коррекции) логически допустимы и их вектор направлен в сторону будущего и в соответствии с законами вторичного мира, есть начало и конец (даже если это «конец всех времен»). Но вторичный мир, в котором «абсолютно» исключены абсолюты, должен диктовать определенные правила игры даже собственным всемогущим создателям и властителям. Например, коррекция не должна превышать некий допустимый порог эффективности, то есть нужного корректору эффекта придется добиваться несколькими или целыми сериями вмешательств. В противном случае вторичный мир просто развалится и Богу придется создавать его заново. А это неэкономично. Если отойти от упрощения данного процесса, то следует напомнить, что цели всех коррекций (от Бога, конечно) направлены к единому стратегическому замыслу: максимальное повышение эффективности закона отражения. В этом случае, все они должны быть прямо или косвенно связаны друг с другом, дополняя или подготавливая параллельные или последующие коррекции.