— Вчера на церемонии вас косвенно представил король.
— Ах, да, король. — Данбар закрыл папку и положил ногу на ногу. — Собственно, э-э, господин Проквуст, у меня нет особых дел. Я пришел засвидетельствовать свое почтение и заодно узнать о ваших дальнейших планах. Меня так сказать интересует экономика и финансы.
— За почтение спасибо. — Усмехнулся Георг. — Только хочу ТЕБЕ напомнить Ян, что я святой, а не господин. Ты веруешь в единого господа?
— Я?!, — Председатель растерялся. — Ну, как вам сказать, конечно, особенно в науку и разум, вот… — Данбара от усилия даже пот прошиб.
— Понятно. В храм ходишь?
— А как же, регулярно!
— Ну, тогда благословляю. Иди Ян, служи Ирии, и не волнуйся, я не принесу твоей казне разорения.
— Но понимаете, праздник…
— Не я праздник придумал, иди, разбирайся с королем. От меня если чего хочешь, то только для души. Что тебе для души надо?
— Извините, Святой Проквуст, — Данбар встал и, сунув папку в подмышку, слегка изогнулся, — я все что хотел, выяснил, разрешите удалиться.
Дальше было проще. Елена зашла, мило улыбнулась, и предложила отодвинуть кресло для посетителей в сторону. Нет проблем, сказал ей Георг. Не вставая со своего стула он протянул руку, тяжелое кресло оторвалось от пола и слегка покачиваясь перелетело к дальней стене, где и успокоилось. Девушка смотрела широко раскрыв глаза, потом вдруг прижала руки к груди, шагнула к Георгу и встала перед ним на колени.
— Святой Проквуст! Благослови меня.
— На что тебя благословить, Елена. — Ласково спросил Георг.
— Я беременна, попроси у бога здоровья для моего дитя, а мне сил и терпения.
Проквуст встал и, подойдя к девушке, поцеловал ее в душистые волосы, потом поднял к себе ее голову и, глядя прямо в глаза, сказал:
— У тебя все будет хорошо, верь в это! А еще я сегодня помолюсь за тебя. Но ты и сама молись, господь любит молитвы.
— Прости, Святой Проквуст, но я грешна.
— Чем же?, — Удивился Георг.
— Я молитв не знаю.
— Как же не знаешь?! Ну-ка, повторяй за мной: господи не оставь меня, помоги мне в добрых делах. Повторяй, повторяй. Так, хорошо. А теперь ответь, ты что, этих молитв раньше не знала?
— Но это же не молитвы…
— Все что из сердца, это все молитвы, а причитания без души, все равно, что черствый хлеб. Иди, Елена, носи своего ребенка, а мне принеси тетрадь и ручку, а то ведь не запомню, за кого молиться придется.
Люди шли и шли, мало, кто осмеливался просить что-нибудь кроме благословения. Кто-то просил за здоровье родных, кто-то признавался, что грешен, каялся. Таких Проквуст тайком записывал в свою тетрадь. Через четыре часа он еле держался на ногах, спасибо пришел король и забрал его на торжественный обед, где опять было много народа, но зато можно было отдохнуть. После обеда Георг вылетел в другой город. Их встречали толпы ликующего народа, стоящие вдоль дороги и Проквуст опять щедро и искренне дарил им свое благословение, наполняя его всей своей внутренней энергией. После ужина в кругу важных горожан, а таких набралось не менее двух сотен, Георг наконец-то остался один рядом с постелью. Но лечь он не мог, предстояло еще помолиться за тех, кому обещал. Он достал тетрадку, взял в руки нательный крестик и принялся творить молитву, стараясь не пропустить ни одной человека, который вспоминался ему на основе записи. Полночи молитв, потом сон без сновидений и снова прием людей. Все началось и продолжилось по вчерашнему сценарию: прием, обед, перелет в следующий город, торжественная встреча с народом, не менее торжественный ужин, полночи молитв и потом все сначала.
Для Проквуста все дни перемешались, он втянулся в свою роль и судя по сияющим глазам отца Феодора, исполнял ее безупречно. В короткие минуты передышки он думал о своей далекой жене и молился за своего друга Бенни. Конрад третий, который при народе постоянно держался возле Проквуста, каждый день терпеливо отвечал на вопросы Георга о состоянии здоровья Адамса. Тот постепенно приходил в себя, но был еще, очень слаб, сказывался возраст. Проквуст каждую ночь давал себе слово навестить во время сна своего друга, но после ночных молитв сил на это не оставалось. Где-то на пятый день этого бесконечного турне Адамс сам явился к Георгу. Тот спал глубоким сном, когда чернота и бесчувствие вдруг треснули, пронизанные ярким голубым сиянием, в свете которого вплыл Бенни. Он был энергичен и весел, правда волосы седые, и лицо в морщинах. Проквуст поднял голову и увидел, что лежит на зеленом лугу, простирающемся от горизонта до горизонта и утопающем с одного края в розовом сиянии.