– Мы тут скооперировались впятером и теперь играем через день. Недешево, конечно, это все, но удовольствия масса. Ты помнишь Леху из “Д” класса?
Профессор, с минуту прилежно порывшись в памяти, отрицательно покачал головой.
– Блин, ну такой маленький, крепенький паренёк. В футбол еще хорошо играл. Он теперь хозяин большой фирмы по производству пластиковых окон. Очень богатый человек. А Олежика помнишь?
– Этого помню. – Профессор кивнул головой. – Здоровый такой амбал. Все за Маринкой, которая теперь твоя бывшая, ухлестывал, но она его отшила, – он улыбнулся, видимо вспомнив что-то забавное про Олежика.
– Ну, вот, он тоже с нами играет. Тоже богатик. На крузаке ездит. У него торговля сантехникой. Большими деньгами ворочает. Он себе дома все унитазы настоящим золотом в несколько микрон покрыл, прикинь? Я сам не видел, но ребята, которые у него были, говорят круто…
В это время из коридора послышался звук открываемого замка. Профессор встал и пошел к входной двери, я поднялся вслед за ним. Пришла Лариска. Оставаться больше не было смысла, поэтому, поздоровавшись с ней, я простился с Профессором и вышел в темноту парадной. Уходя, я успел услышать Ларискино недовольное шипение и какие-то оправдательные нечленораздельные звуки Профессора. Я с удовлетворением утвердился в своем решении, и мне вместо хоккея захотелось немедленно завалиться в постель со Светкой.
Встреча третья
– “Это угодно народу” – обожествление, наделение народа единой волей, интеллектом, могуществом, вот следующий этап развития человеческого общества на пути к собственному совершенству. Понимаешь, когда ты являешься частью, пусть маленькой, но все-таки частью Бога, то нравственная ответственность перед другими людьми, составляющими Его, настолько высока, что каждый человек будет вести себя таким образом, чтобы не навредить никакой отдельной составной частичке.
– Богообщество такое, что ли?
– Да, Богообщество, это ты хорошо сказал. Раньше ведь как было?
Профессор вопросительно-азартно смотрел на меня, разминая в пальцах сигарету. Табак сыпался мимо пепельницы на стол, распространяя в воздухе терпкий пряный аромат. Хорошо зная Профессора, я понял, что сейчас он начнёт излагать свою концепцию, и его уже ничего не остановит, а я надеялся поговорить с ним о своих проблемах. “В конце концов, все что не делается, все к лучшему. Хотел я поплакаться, а не получается, значит так надо, неча теребить рану, лучше отвлечься. Пусть говорит”, – подумалось мне. А поговорить мне было о чем.
Бизнес мой уже лет пять чах, но окончательно загнуться ему мешала все возрастающая дороговизна нашего высшего образования. В общем, на жизнь хватало, и еще оставалось. Да, моими самыми сильными конкурентами были ВУЗы, отбивающие у меня кусок хлеба с маслом. Но с недавнего времени их издержки увеличились, что незамедлительно отразилось на стоимости образовательных услуг. Повышение явилось следствием скорее не увеличения заработных плат профессорско-преподавательского состава, а увлечением ректоров разного рода ремонтами, научившихся их делать по поводу и без у своих более продвинутых коллег из сферы ЖКХ и дорожного строительства. Как раз Профессор мне недавно рассказывал историю об их удивительном ректоре и проректоре по АХЧ, которые одновременно с ремонтом фасадов корпусов университета, длящегося больше года, пересели на дорогие иномарки и, как утверждают злые языки, построили себе по даче. Мне эти коррупционные издержки высшего образования помогали оставаться на плаву, хотя прежнего изобилия, как пять-шесть лет тому назад уже не было. Кроме того, моим направлением в бизнесе стала активно заниматься милиция после того, как по телевизору рассказали о врачах с поддельными дипломами, которые работали в поликлиниках где-то в Сибири. Хотя подделка документов об образовании и разных других удостоверений любой направленности и специфики не подпадает под жесткое уголовное наказание, я никогда не занимался паспортами и водительскими удостоверениями. У меня тоже есть принципы.
– У тебя от сигареты уже ничего не осталось, Профессор, – кивнул я, указывая на его руки.
– Да хрен с ней, – он бросил выпотрошенную бумажку с почти оторванным фильтром в пепельницу и стал собирать со стола руками просыпавшийся табак. Стряхнув с ладони остатки, он вытащил из пачки другую сигарету. Закурив, он с прищуром через дым снова вопросительно посмотрел на меня.
– Взгляд у тебя какой-то хитрый, ленинский, – попытался я в последний раз переменить тему, но Профессор как паровоз пер по рельсам своей концепции, и его уже было ни столкнуть с нее, ни остановить. Пропустив мою реплику мимо ушей, он ждал ответа на поставленный вопрос. Неумолимый препод смотрел сейчас на меня.