– По-твоему получается, что и я, потеряв все, включая свои почки, стал бы счастливым? – спросил я и покрутил ложечкой в чашке.
– Думаю, да. Почки тебе уже точно не понадобились бы. – Профессор пожал плечами. – Ты когда-нибудь чувствуешь себя счастливым? – в свою очередь спросил он.
– Ты дурак что ли? – вскинулся я. – Думаешь все понял в жизни? Машину купил, дачу построил и теперь других учить вздумал? Нет, не чувствую. Я потерял все. Я не могу быть счастливым, потерпев жизненную неудачу. Неужели не понятно?
– Поставлю вопрос по-другому: ты когда-нибудь был счастлив? – спокойно продолжил он.
– Раньше да, но недолго, – немного остывая, ответил я.
– У тебя все было: семья, здоровье, деньги, но тебе все время чего-то не хватало и хотелось большего. Так?
– Да, это личностный рост, как сейчас говорят. Вечная неудовлетворенность своим положением, стремление к большему – это двигатель прогресса.
– Так развивается капитализм, а не человек. У человека двигатель прогресса – неудовлетворенность своим несовершенством и стремление это несовершенство преодолеть.
– У тебя так? – я с иронией посмотрел на него.
Профессор не обратил внимания на мой вопрос, а, посмотрев внимательно в свою любимую кружку, произнес:
– Кем-то очень хорошо сказано: ”Оглядываясь вокруг себя, мы видим, что люди стараются по-своему устроить свое счастье, обуславливая его известными благами: богатством, почестями, властью над ближними, разного рода чувственными наслаждениями и прочее; и каких только усилий не употребляют они в погоне за достижением этих благ! Но, достигая их, тотчас же разочаровываются и с грустью сознают, что счастье не в них. Так в чем же счастье, блаженство? Где оно? Кто же из людей счастлив?”
– И кто счастлив?
– Тот, кто идет по пути самосовершенствования.
Мы помолчали. Вечерело. Ветерок шелестел листьями сирени. Возле веранды, где мы сидели, цвел большой куст жасмина. Его запах заполнял все вокруг. Потихоньку, как бы настраиваясь, в траве начал пробовать играть на своем инструменте сверчок.
– Но ты не только потерял. Ты кое-что и приобрел, – глаза Профессора, как говорили раньше в дешевых романах, лучились мудростью.
“Блин”, – подумал я, – “Какой же пафосный стал наш Профессор. Раньше я не замечал за ним такой беды”.
– И что же я приобрел?
– Ты обрел знание, что когда все теряешь, жизнь на этом не заканчивается.
– Это точно, мучения и боль остаются. И нахрена такая жизнь?
– Это твой путь к совершенству.
– Ты давно стал верить в бога, а не разглагольствовать по этому поводу?
– С тех самых пор, как Он помог победить страх, который сковывал мою волю к жизни. Помнишь, ты заезжал в гости, когда мы только переехали?
Я утвердительно кивнул, допил чай и отодвинул подальше пепельницу.
– Тогда я был буквально раздавлен переездом, отсутствием денег и разгромной рецензией на свою книгу. Собственная бесполезность и никчемность била меня по башке. Только благодаря Ему, который послал мне Лару, я собрался и за год переписал почти полностью книгу. Я круглыми сутками работал над ней. Периодически отчаяние волной накрывало меня. Ощущение бессмысленности всего происходящего не отпускало ни на секунду. Тогда в чужих еще, даже враждебных мне стенах новой квартиры, я физически ощущал как она меня переваривает: тяжело, но верно…
– Тебя послушать, так ты прям такой побитый жизнью…, – вставая из-за стола, сказал я. – Ладно, поехал. Давай, жене привет. Пока.
Не оглядываясь, я пошел к машине. Мне вдруг захотелось напиться. Стало тошно от профессорского лицемерного морализаторства.
Встреча первая
Уходящий март, зацепившись низкими тучами за ангела Петропавловского собора, поливал нудным дождем промокший уже насквозь серый город. На Московском вокзале как всегда стоял непрерывный шум от приходящих-уходящих поездов, объявлений об их отбытии и прибытии, галдящих и снующих туда-сюда пассажиров, от бесконечной сутолоки встреч и провожаний. Я тоже ждал встречи. Утренним поездом из Москвы приезжал курьер. Он должен был передать бланки дипломов и прочей ерунды, а я ему деньги. Светка, не успевшая встретиться накануне с клиентом, упросила передать диплом вместо нее. Встречу парню я назначил там же на вокзале, но на сорок минут позже прибытия курьера.