Тут запиликал мой мобильный. Звонила Светка.
– Ты где? Клиент звонит, спрашивает, – без прелюдий начала она.
– Скажи, пусть идет в шавермочную в торце пригородных платформ, здесь тепло и народу нет.
Не дожидаясь ответа, я нажал кнопку отбоя. Профессор с уважением смотрел на меня и телефон.
– Хорошая штука, – подтвердил я его мысли, только дорогая. Слушай, у меня тут сейчас деловая встреча будет, давай я к тебе заскочу на днях. Номерок телефонный скажи. Он продиктовал. Я сразу забил номер в телефон. – Окей. Я тебе на неделе позвоню. Привет жене, – с этими словами я протянул ему руку, которую он крепко пожал.
“Прикольный он все-таки. Надо будет правда к нему заехать как-нибудь”.
Дверь шавермочной открылась. В нее протиснулся невысокой парень, пошарив глазами по посетителям, остановил взгляд на мне. С окаменевшим лицом он подошел ко мне.
– По поводу диплома к вам? – неуверенно спросил он.
– Прости, какого диплома? – решив немного поиздеваться над парнем, непонимающе переспросил я.
Он занервничал и начал озираться по сторонам. Я спокойно курил. Застыв в нерешительности, он смотрел на какого-то задрипозного мужика. Выдержав небольшую паузу, я засунул руку во внутренний карман своего плаща, где лежал диплом и спросил:
– Так как твоя фамилия говоришь?
Парень напрягся, но ответил: “Рыжиков”
– Имя, отчество? – продолжил я.
– Олег Владимирович.
Раскрыв диплом, я посмотрел на Ф.И.О.
– Все верно. Медиком будешь!
– Ага, я хочу…, – пробормотал он, протягивая мне руку со своим помятым конвертом, в котором лежали деньги.
Не открывая конверт, я положил его в карман, где только что лежал, согретый теплом моего тела, диплом медика на имя Рыжикова О.В.
– Всех благ, – я бросил бычок в стаканчик с недопитым чаем и вышел в мокро-белую реальность.
Возле выхода из метро в потоке теплого воздуха сидел бомж. Его мокрая облезлая кроликовая шапка лежала на антрацитно-черном асфальте. В темной внутренности шапки блестело несколько монет. Почти пройдя мимо, я остановился, внезапно услышав какие-то слова, которые непрерывно произносил бомж. Вынув из бумажника десять долларов и нагнувшись поближе, я положил купюру в шапку.
Старик похмельно смотрел на меня и, теребя правой рукой засаленную тесемку шапки, все повторял непонятное: “Точка пройдена, возврата нет”.