– Как поживает твоя книга?
– Пишется. С трудом, но пишется.
– Не лениво тебе сидеть в четырех стенах и карябать всякую ерунду, которая никому не интересна?
– Это не ерунда. Мои мысли также интересны, как, например, и твои, только аудитория у нас разная. Вообще творить – это классно, – Профессор достал сигарету, размял ее и закурил. Потом продолжил: – Преимущество творческого человека в том, что он оставляет вехи, ну, или скорее такие вешки во времени. Большие или маленькие, значительные или нет, но он оставляет их. Помнишь песню Аквариума “Небо становится ближе”? – без перехода спросил он и тут же довольно сносно напел:
“Все пути начинались от наших дверей,
но мы вышли, чтобы стрельнуть сигарет,
И эта долгая ночь была впереди,
и я был уверен, что мы никогда не уснем?”
Ты помнишь любовь к своей первой женщине? – спросил Профессор, задумчиво смотря куда-то за окно.
– Уже нет, это было в третьем классе, – я помолчал, вспоминая. – Нет, точнее не вспомню. Но ведь с тобой-то все проще? Вы с Лариской до сих пор вместе. Как это все время с одной, а, Профессор?
Меня, правда, всегда интересовало, как всю жизнь спать с одной бабой. Профессор точно ей не изменял и не изменяет до сих пор, мне бы он сказал, но он не из таких. Он ее любит ведь. Вроде умный мужик, а привязался, как телок, к одной бабе и все. Загадка, одним словом.
– Мне нравится, но иногда становится тяжело. Ты же знаешь, что Лара нелегкий человек. У нее сложный характер. Просто, когда любишь, то многое прощаешь, – Профессор пожал плечами.
– Нет, Профессор, прощать, любить, я не про это. Я про секс. Как можно всю жизнь спать с одной и той же женщиной? Надоедает ведь быстро. Через год-два, иногда и быстрее, фактор новизны исчезает, и тогда уже тупо не встает. Я вот про это тебя спрашиваю.
– Ну, у меня таких проблем нет, поэтому ничего тебе сказать по этому поводу не могу. Все работает, все шевелится.
– Странно, – я инстинктивно пошевелил пальцами правой руки.
Мне стало неприятно оттого, что у Профессора все хорошо с Лариской, и все работает. “Может он врет?” – спрашивал я себя, и совершенно убеждался, что нет, не врет. Вот ведь сейчас сидим, разговариваем, а он нет-нет, а посмотрит на часы. И взгляд его не с опаской и неприятием, а с тревогой и некоторым волнением. Ждет он ее. Поджидает. На минуту мне даже стало завидно от такой его зависимости. Есть у него на свете женщина, которую он ждет и хочет видеть, хотя нет уже в ней никаких секретов, а поди ж ты, не надоедает, и не тянет узнать новое. Нет, мне этого не понять. Маринка меня интересовала года три, и то только потому, что долго была для меня недоступна. Наверное, у Профессора это любовь, по-другому объяснить его затянувшийся роман я не могу.
– Неужели никогда не хочется попробовать что-то новенькое? Ты же книги любишь новые читать, вон их сколько у тебя. И с бабами также: прочитал и поставил на полочку. Если сильно зацепила, то можно еще пару раз прочитать, но и все. А ты все одну, да одну. Извращение какое-то.
– Никакого извращения, – Профессор усмехнулся и закурил. – Просто тебе не повезло найти интересную женщину, которая заставит дочитывать ее до конца. Открывая прочитанную книгу, ты видишь знакомых героев и откладываешь ее. В этот момент тобой, ну или кем-то совершается ошибка, поскольку в книге, на самом деле, уже все, кроме героев перемешалось и изменилось, как в калейдоскопе. Тебе не интересно читать, хотя там уже совсем другой сюжет, другая история. Человек – это книга с постоянно меняющимся сюжетом.
– Как в сериалах с одними героями, а в каждой серии отдельные истории?
– Да, типа того. Просто тебе не повезло встретить м…, – он на секунду задумался, потом усмехнулся и закончил мысль, – интересную книгу.
– Может ты прав, – ответил я, разлил по рюмкам коньяк и, чокнувшись своей рюмкой со стоящей на столе профессорской, произнес: – вздрогнули.
– Давай, – охотно отозвался Профессор, опрокинув коньяк себе под моржовые усы.
Закурили.
– Знаешь, может мне попадаются не книги, а брошюры какие-то? Как ты думаешь?
– Обычно я не говорю в уничижительном смысле о людях, но по поводу Марины я бы сказал, что она не самая интересная книга, – он помолчал немного и продолжил: – Возможно даже она, правда, такой… женский журнал, – Профессор неопределенно пошевелил пальцами в воздухе. – Хотя…, – он немного подумал, а затем покачал головой, как бы опровергая свои слова. – Нет, все-таки каждый человек – это книга, просто надо уметь ее прочесть. Понимаешь, кому-то нравятся детективы, кому-то любовные романы, кому-то исторические книги, а кто-то не читает даже беллетристику.