Стоявший рядом Павел Сергеевич наотмашь ударил Наталью тыльной стороной ладони по лицу. Женщина откинулась назад, чуть не упав со стула. Убедившись, что подопечная притихла, Дыжин вышел на улицу.
– Это поможет тебе ответить на мой вопрос? – как ни в чем не бывало спросил Алексей Геннадьевич.
Наталья прикрыла рукой быстро распухающую верхнюю губу и кивнула. В конце концов, ей оставалось только тянуть время и надеяться на помощь коллег. Неужели он её убьет? Алексей Геннадьевич Серебряков два года был её наставником в Фирме. Он пестовал начинающего Техника, натаскивал её в знаниях, подключал к ответственным задачам. Они всегда говорили на одном языке, оба презирали Клиентов, разделяли озабоченность проблемами безопасности устройств и полностью отдавались работе, забывая о личной жизни. Когда-то их отношения можно было назвать близкими.
– Я всё знаю про ваш код. Направить вирус в нужный терминал со спутника, и правда, отличная идея. Ты права, вы переделали код, и мне не под силу его взломать. Ваша проблема в том, что это мне и не нужно. Я просто перехвачу ваш вирус и перенаправлю на все подключенные к сети терминалы.
Женщина ахнула. Алексей Геннадьевич снисходительно улыбнулся. Ей было нужно время понять и свыкнуться. Он готовился к этому три года, план был безупречен и его собственный переработанный терминал был настроен направить вирус на все доступные устройства. Он обрушит сеть Фирмы. Оборвет все активные сессии. Нанесет непоправимый ущерб.
– Вы могли… – Наталья перешла на шепот. – Но как вы перехватите вирус?
– Ты невнимательна, девочка. Это простительно. Павел, – Серебряков кивнул вошедшему Дыжину, – конечно, вывел тебя из равновесия. Я не просто так тратил время в даркнете, пришлось заслужить право стать курьером Фирмы. Благословенная мировая паутина дает возможность работать инкогнито. Поэтому я и осел в Екатеринбурге. Достаточно большой город для частых заказов ваших услуг и умеренные риски встретить коллег, способных тебя опознать. Ты знаешь, как я щепетилен в вопросах случайностей.
– Подстраховка?
– Конечно. Местный добродушный алкоголик заперт в петле времени. С пятницы по воскресенье. Точнее до полуночи с субботы на воскресенье. Дальше я пока не заходил. Знаешь, стыдно признаваться, но боюсь не запомнить все данные. Я ведь отслеживаю всех. Клиента, Оператора, ваши действия и даже твоего нового друга, – Серебряков кивнул на Дыжина. – Видимо старею, – Алексей Геннадьевич замолчал, но тотчас эмоционально продолжил. – Почему вы не вырубаете терминал Плеханова? Час за часом ничего не происходит, вы не знаете где Шац и Оператор, чего вы ждете? Протокол безопасности требует от вас активных действий. Я сам разрабатывал этот протокол!
– Подождите. Сейчас суббота, если вы доходили в петле до сегодняшней ночи, то почему сейчас я здесь? Почему вы задаете эти вопросы? Что-то пошло не так…– женщина на стуле улыбнулась.
Серебряков молчал. Он нервно заламывал пальцы и обдумывал продолжение диалога.
– Приступать? – спросил Дыжин, воспользовавшийся паузой.
– Пока нет, – покачал головой Алексей Геннадьевич. – Я не теряю надежды на добровольное сотрудничество. Ты права, Наташа. Настигла меня точка бифуркации.
– Точка бифуркации? – Павел Сергеевич чувствовал себя вполне комфортно, чтобы влезать в разговор.
– Да, – откликнулся Серебряков. – В нашем контексте точка во времени, когда человек может пойти по одному из двух или более путей. Для большинства не более чем умозрительная конструкция, но, когда прокручиваешь жизнь людей в одной и той же петле времени, всё становится материальным.
– Не понимаю, – чуть обиженно, но с большой заинтересованностью доложил Дыжин.
– Ну смотри, – Алексей Геннадьевич решил остановиться подробнее на своей любимой теме. – Если обычного человека замкнуть в петле времени, например, хм, в ближайший понедельник, то он будет делать одно и то же. Утром умоется и выпьет чай, поедет на работу, потом вернется обратно, зайдя в привычный магазин. Каждый раз он предпочтет один и тот же бизнес-ланч, выберет одну и ту же дорогу, скажет одну и ту же фразу своей консьержке. Слово в слово. Поверь. Но всё может измениться в любой момент и причины на то две. Эмоциональное состояние и внешний фактор. Первый случай я называю эффектом подвига. Например, человек может пожертвовать собой, это чистая эмоция. Один и тот же герой вполне может как броситься на амбразуру, так и стушеваться. Это вопрос иррационального выбора в конкретную секунду. Изменись момент выбора на доли мгновений и человек может принять другое решение. Ну а во втором случае, даже случайно и вполне невинно, человека может заставить изменить сценарий действий. Например, другой человек, неосторожно слово.