Пожалуй, когда он вернет под контроль собственное оборудование, стоило полностью перебраться в Екатеринбург.
***
Административно Шеломенцево составляли только Промышленный и Левобережный районы, разделенные естественной преградой. Узкая, но глубокая река Шеломка разрезала город на две непропорциональные части.
Меньшая часть, правобережное Шеломенцево, вмещала окруженный горами и тягучим плотным хвойным лесом заброшенный комбинат и неброскую инфраструктуру. Вокруг бывшего градообразующего предприятия советские планировщики разместили небольшое скопление теперь уже малозаселенных разваливающихся на глазах трех-четырехэтажных микрорайонов, военную часть и несколько невзрачных объектов. Исторически первый в городе Промышленный район умирал.
После закрытия комбината, снятия секретности и перехода всей страны в новую экономику, военные объекты раздали милиции, ФСИН и прочим ведомствам. Тюрьма в изолированной природой и человеком правобережном Шеломенцево пользовалось умеренным спросом при необходимости особого надзора за арестантами и осужденными со всего Урала. Правобережное Шеломенцево жило скудной на события жизнью под контролем нерасформированного с советских времен особого отделения милиции.
Левобережный район в противовес своему правобережному соседу развивался. Сюда стягивались рабочие руки, здесь шла торговля и строились современные дома. Оставшийся с былых времен потенциал трансформировался в предприятия машиностроения и цеха химических производств. Не разбежавшиеся учёные осваивали новые отрасли и создавали местный бизнес. Шеломенцево уверенно росло.
Разрастающийся частный сектор, как и по всей стране, пестрел индивидуальными проектами жилья, заборы участков доходили до трёхметровой высоты, хотя и встречались умеренные традиционные ограждения. Местная строительная компания возводила кирпичные монолитные дома, организовывая современное городское жильё в отдельные микрорайоны.
Власть в современной малозаселенной правобережной части делили Армеев с покойником Шулевым и измученное сокращениями полицейское отделение. Левобережное Шеломенцево жило обычной провинциальной жизнью небольшого – относительно соседних Екатеринбурга и Челябинска – промышленного городка и не проявляло интереса к происходящему за другой стороной реки.
Районы города соединялись единственным мостом.
Машина Армеева поскрипывая преодолела разбитый мост и вклинилась в неожиданно плотный для воскресного вечера поток. Серебряков сопоставил хорошую летнюю погоду и вечер выходного дня, по своим домам массово разъезжались дачники и отдыхающие с озёр. В Екатеринбурге он наблюдал такую же картину.
– Думаешь, построят?
Степан показывал на плакат с рекламой высокоскоростной железнодорожной дороги между Челябинском и Екатеринбургом. Проектируемый транспортный узел проходил через Шеломенцево, что сулило городу приток финансов и неплохие перспективы. Сегодняшняя власть активно пиарилась на рассматриваемом в столицах соседних областей проекте, хотя реально местная администрация никак не могла повлиять на принимаемые решения.
Серебряков пожал плечами. Ему было наплевать и на проект, и на Шеломенцево.
– Вот ведь сволочи, – Армеев и не ждал ответа. – Напишут потом везде, что их заслуга. Знаешь, как это у них бывает, да? Власть работает и всё такое.
Алексей Геннадьевич опять пожал плечами. Он никогда не интересовался политикой. Сам Армеев два срока подряд руководил городом из кресла мэра. Карьера Степана Викторовича строилась на репутации собственного отца и поддержке партии власти. Долгие годы Степан Армеев был готов сражаться за честное имя своей партии, последние два – презрительно фыркал при одном упоминании.
Машина проехала мимо местного Дворца культуры и юркнула на улочки частного сектора.
– Наши партии курам на смех. Ты думаешь у нас есть политические партии?
– Нет? – осторожно предположил Серебряков.
– Конечно. Вместо партийной системы у нас есть каста и несколько сект. В касту принимают по статусу, а в секте все молятся на единственного гуру. Всем наплевать на программы и ценности. Вот у нас в городе как бы четыре партии, и я лично каждую неделю бухал с мужиками из каждой. Все делают дела, решают вопросы, прокачивают темы. А корочки партийные для понта, скорее, чтобы в тусовке быть. Ну это я про те времена, – пояснил Степан, сделав ударение на «те».