А вот в провинциальном городке, откуда я родом, на мой диплом было всем наплевать. И тут, внезапно, один из старых товарищей, предложил мне, имеющему военно-учётную специальность, должность у них в части.
Служба была в целом не пыльная, в штабе, но наш комбриг оказался довольно интересным товарищем. Полковник Колосов был по жизни максималистом и свято верил, что поблажек на полигоне не должно быть ни у медроты, ни у связистов, ни у штабного батальона, где служил я. Как по его приказу до седьмого пота гоняли штурмовые батальоны на полигоне, вообще страшно вспоминать.
Несмотря на все эти минусы, по крайней мере для меня, я ориентировался на хорошую зарплату и раннюю пенсию, по выслуге лет. А учитывая то, что наш батальон таскали на полигоны обычно не более двух раз в год, а всё остальное время шла размеренная служба, я и вовсе не жаловался и даже держался за своё место.
Стоит также добавить, что этот мир был абсолютно без магии. По крайней мере в том временном промежутке, в котором жил, любил и служил я.
Переломным моментом в моей биографии стала война. Бежать от неё мне не позволила ни мужская честь, ни чувство патриотизма, которое мне тоже было не чуждо, ни тем более присяга. Учитывая продолжительность боевых действий, в которых страна увязла на годы и немалые потери с обоих сторон, жизнь меня на этой службе не слабо помотала.
Не было и без положительных моментов: в критической обстановке во мне раскрылись хорошие лидерские качества, которые не утаились от глаз командира. И учитывая некоторую «текучку» кадров на войне, судьба повернулась так, что за восемь лет я дослужился до целого комбата.
Много лестных кличек, вся грудь в орденах и медалях, часть из которых достались особенно тяжело и несколько лёгких ранений. К тридцати годам «молодой» майор, то бишь я, выглядел немного не на свои годы — война берёт своё. И наперёд скажу, я хоть и был в прекрасной физической форме и со спортом на «ты», но суперсолдатом никогда не являлся. Каких-то выдающихся способностей ни в стрельбе, ни в ближнем бою я не показывал — всё как у всех, на хорошем уровне, но не более. Колосов, дослужившийся при мне до генерала, хвалил во мне мой мозг, способный на риск и хитрые маневры, хвалил, как я говорил, и лидерские качества, люди и правда за мной шли. А ещё, он всегда мне говорил беречь и дорожить своей фортуной.
Последняя, как можно догадаться, однажды меня сильно подвела. И судя по тому что я помню, это была банальная, но мощная ракета, приземлившаяся на наш штаб, прямо во время совещания. Умер я мгновенно.
Сейчас в мою голову закралась интересная мысль: а что если мы все своего рода попаданцы? Просто не каждому, как мне, повезло осознать себя в новом теле. К примеру, у меня это вышло только лишь к семи годам. Правда тут не обошлось без нюансов…
Начнём с того, что я не попал внезапно в тело этого мальчика. Этот мальчик и есть я. Я им родился. И сейчас, так уж вышло, не только смог вспомнить свою прошлую жизнь, но и получить что-то вроде памяти предков. Памяти предков этого тела, если быть совсем точным.
Это очень трудно объяснить, но по ощущениям отдалённо было похоже на то, будто я пообщался со своим дедом. И то, что он мне рассказал, переворачивало всю мою жизнь с ног на голову. Я бы даже не так сказал: крутило, вертело и высоко подбрасывало мою жизнь возле обрыва и не факт, что собиралось ловить.
Из настоящего, сейчас у меня было только имя. Даже бабушка, моя родная, милая, добрая бабушка, и то была не моя.
И нет, я не проснулся из-за этого обиженным на весь мир и тем более на тех людей, что меня растили и оберегали. Но кое-кто в списке моих врагов, всё же появился.
— Ты сегодня сам не свой. — улыбнулась Алина, встав напротив моей парты на перемене.
Осмотрев стоящую перед собой девчонку, я устало улыбнулся и ответил:
— Я в своём познании настолько преисполнился, что как будто уже сто триллионов миллиардов лет проживаю на триллионах и триллионах таких же планет, понимаешь? Как эта Земля. Мне этот мир уже абсолютно понятен, и я здесь ищу одного: покоя, умиротворения и вот этой гармонии от слияния с бесконечно вечным.
От такой речи девчонка ненадолго зависла, хлопая глазками приоткрыв рот.
— Эм… приболел? — положив мне свою тёплую ладошку на лоб, обеспокоенно спросила подруга.
— Да не. Устал малость от этой школы, морально. А тут ещё контрольная. — тепло улыбнулся я в ответ.
— А-а, понятно. — немного помявшись на месте, девчонка внезапно спросила. — Ты не хочешь пойти покушать в столовую? У нас большая перемена.