Не продешевить в этом вопросе мне помогла Кали, которая подслушивала их диалоги весь вечер, и примерно понимала финансовые возможности каждого.
Голос в моей голове бесновался, настаивая оставить этих людей не только ни с чем, но ещё и в долгах, но я принял другое решение. Суть его была в том, что Вяземские заплатили ровно столько, чтобы потеря была очень существенная, но в тоже время они были рады, что остались живы и потеряли только деньги.
Через час у меня в прихожей стояла сумка с двумя миллионами рублей, пересчитав которые я отпустил этих бедолаг на все четыре стороны.
Сделать это побыстрее я хотел по двум причинам: во-первых, отправить разгневанного деда в голове опять спать, а во-вторых, отдых от всего навалившегося требовался и мне самому.
— Не жалко тебе их было так облапошить? — задумчиво оглядел меня дядя Святогор.
Было видно, что задаёт он этот вопрос не из-за сочувствия к получившим по заслугам людям, а исключительно переживая за меня.
— Нет. Они бы меня убили и глазом не моргнув, будь у них такая возможность. — спокойно ответил учителю.
— Ты изменился. — тем же тоном произнёс дядя.
— Давно. — вздохнул я. — Просто сейчас это было уже невозможно маскировать.
— Это то, о чём ты хотел поговорить?
— Да, но уже не сегодня. — одарил я учителя усталым взглядом.
Кивнув на мои слова, дядя на секунду задумался, а затем отчего-то решил спросить другое:
— Моя помощь в тренировках все ещё актуальна?
Этот вопрос меня немного смутил, потому что никаких сомнений на этот счёт у меня не было.
— Более чем, дядя. Мне ещё учиться и учиться. — практически сразу отозвался я.
Одно дело действовать грубо: выдавать мощные, но очень прожорливые атаки и всегда рисковать остаться без сил в решающий момент, другое, уметь контролировать силу и не тратить больше, чем нужно, а также иметь большой «манобак», превращаясь в по-настоящему грозную боевую единицу.
— Рад это слышать. — улыбнулся учитель и поднялся со стула. — Надо бы баб Машу домой вернуть, испереживалась поди там вся.
— За это не переживай, Кали уже её ведёт домой.
Я уже засыпал в кровати, когда раздался телефонный звонок. Товарищ за вечер звонил несколько раз. В начале я не брал трубку, так как был занят беседой с людьми Вяземского, поэтому успокоил друга лишь смс сообщением. Затем мы беседовали с учителем и я тоже отклонил вызов. В итоге, замотавшись я завалился спать так и не переговорив с товарищем, за что сейчас пришлось от него немного выслушать — Максим за меня тоже переволновался.
Жили мы не так далеко друг от друга и чёрный внедорожник возле моего дома, принадлежащий тем людям, что подкараулили нас возле школы, он заметил когда ездил с отцом в магазин.
Другу я очень сильно доверял и не хотел обижать ложью, но и рассказывать всю историю в подробностях тоже не стал. Со стороны бы это выглядело как хвастовство или, что более вероятно, как небылица. Поэтому товарищ услышал скромный рассказ о том, как с помощью дяди Святогора и Кали, мне удалось дать понять этим людям, что никаких извинений они от меня не дождутся. А учитывая то, что мы находились на земле Белорецкого, те, кроме пустых угроз, ничего сделать и не смогли, а потому вернулись домой ни с чем.
— Почему ты не обратился за помощью к отцу Алины? — недоуменно спросил товарищ, после пересказа о произошедшем.
— Не хочу быть ему обязанным. — честно ответил я.
— Лучше обязанным, чем мёртвым. — резонно отметил Максим.
— Ладно тебе, — вздохнул я. — всё хорошо закончилось же.
Моего оптимизма друг не разделял и его можно было понять. Завершив диалог с Максимом, я наконец-то лёг спать.
На следующий день в школе, меня огорошила своей осведомлённостью Алина. Как оказалось, Максим на всякий случай поднял тревогу и держал в напряжении не только себя, но и Белорецкую. К счастью, мои периодические ответы смс сообщениями сдерживали их позыв спустить на вчерашних гостей дежурное боевое крыло клана Белорецких. Такой исход мне бы всё испортил, но забота друзей была безусловно приятна.
При встрече, девчонка задала мне тот же вопрос, что и товарищ вчера вечером.
— Почему не обратился ко мне или отцу?! Мы же друзья!
Только вот в добавок ко всему, в голосе подруги явно проскальзывали нотки обиды.
— Я отложил этот ход на самый крайний случай. — вновь ответил я правду.