Ван Вейтерен кивнул. Он уже начал сожалеть, что съел целых три булочки в кондитерской Сильвии.
– А момент смерти?
– От половины двенадцатого до половины первого, примерно в этом промежутке.
– А с точностью до минут можете предположить?
– Ближе к половине двенадцатого… одиннадцать сорок, если вы настаиваете, господин комиссар.
– Вам приходилось сталкиваться с таким раньше? – проговорил Ван Вейтерен, делая жест в сторону бледно-сизого трупа.
– Нет, всю жизнь узнаешь что-то новое.
Несмотря на то что прошло трое с половиной суток с того момента, как было обнаружено тело Эрнста Симмеля и почти четверо с тех пор, как его убили, место преступления еще не утратило привлекательности. Полиция поставила ограждение, натянув красно-белые ленты и поставив колышки с табличками, однако за пределами огороженного участка не иссякал людской поток: сюда стекались жители Кальбрингена, не желавшие упустить случая посмотреть на белые столбики в кустах и потемневшие пятна человеческой крови на дорожке.
Ассистенту полиции Эрвину Бангу было поручено следить за порядком и держать на расстоянии наиболее любопытных, и он выполнял это задание с той аккуратностью и величием, какие позволяла его стодвадцатикилограммовая фигура. Как только у ограждения собиралось больше двух посетителей, он начинал командовать:
– Та-ак, не скапливаться! Шевелим батонами! Циркулируем!
Ван Вейтерену показалось, что все это больше смахивает на действия регулировщика уличного движения. Впрочем, это имело второстепенное значение.
– Ты можешь убрать людей, чтобы мы с комиссаром могли спокойно осмотреть место? – сказал Баусен.
– Разойтись! – Банг проревел так, что туча галок и лесных голубей в ужасе взлетела с веток. – Немедленно! Идет осмотр места преступления!
– Ты можешь пойти попить кофейку, – сказал Баусен, когда они остались одни. – Мы пробудем здесь около получаса… затем, думаю, пора снять ограждение. Отвезешь все эти штуки в участок.
– Есть! – выкрикнул Банг и отдал честь.
Взобравшись на свой служебный велосипед со специально укрепленной рамой, он отправился в сторону Эспланады и портового кафе.
– Вот так-то, – сказал Баусен и засунул руки в карманы. – Это у нас ассистент Банг.
Ван Вейтерен огляделся.
– Хм… – произнес он.
Баусен достал из кармана пакет сигарет:
– Хочешь?
– Нет, – ответил Ван Вейтерен, – однако возьму. Можем мы с тобой провести небольшой эксперимент?
– Ваше желание для меня закон, – сказал Баусен и поджег две сигареты. Одну из них он протянул Ван Вейтерену. – Что будем делать?
– Отойдем по тропинке метров на двадцать – тридцать. Потом я пойду вперед, а ты за мной, и проверим, смогу ли я услышать твои шаги.
– Хорошо, – кивнул Баусен. – Но я это уже проверял. Здесь все утрамбовано до чертиков. Ты не услышишь ни звука.
Эксперимент был проведен, и предсказание Баусена оправдалось на все сто.
Отдаленный шум моря и шорох ветра в кронах деревьев создавали звуковой фон, заглушавший все остальные звуки. Баусену удалось почти что положить руку на плечо Ван Вейтерену, прежде чем тот заметил его…
– Да еще и поздним вечером, – сказал Баусен.
Ван Вейтерен кивнул.
– Вы тщательно осмотрели место? – спросил Ван Вейтерен.
– Место убийства? Да уж, можешь не сомневаться! Прочесали каждую травинку. Никаких следов! Только кровь. Видишь ли, сейчас совсем сухо. Дождя не было недели три… нигде не осталось мягкой земли, стало быть, никаких следов. Нет, боюсь, здесь нам не придется рассчитывать ни на какие зацепки. Похоже, что в одном месте он вытер орудие о траву, и все.
– А как обстояло дело с Эггерсом?
– Та же история. Мы долго занимались одним окурком, но позднее выяснилось, что он на пару дней старше, чем нужно… хотя два человека работали над ним целую неделю.
– Кстати, этому самому Мэритцу помогали ассистенты?
– Четверо. Но мне кажется, это лишнее. Чертовски светлая голова, хотя работать с ним не всегда легко.
Ван Вейтерен наклонился и стал разглядывать пятна в траве.
– Ты слышал о Гелиогабале? – спросил он.
– Тот, который любил кровь на траве?
– Он самый. Римский император, убивавший людей, потому что ему нравилось видеть красное на зеленом. Эстет, судя по всему… хотя кровь недолго сохраняет свой цвет…
– Вряд ли это подходящий мотив в данном случае, – проговорил Баусен. – Вечером в среду здесь, должно быть, было темно как в желудке. Два фонаря подряд вышли из строя.