Хранить древние экспонаты на виду — не самая умная идея. С другой стороны, кто осмелится брать без спросу? За такое точно исключат. И будет ей прощальным вальсом победный хохот Гесса…
Не стоило воровать весь эликсир, можно было позаимствовать пробирку у Лири и отлить немного, но поздно, часики тикают. Эйлин схватила пузатую бутылочку за длинное тонкое горлышко, спрятала под жакет, зажав под мышкой, и выбежала из лектория. Она пронеслась два этажа вниз по лестнице и уже облегченно вздохнула, когда на повороте врезалась в чью-то грудь.
Эйлин подняла глаза, чтобы извиниться, и застыла. Зря считала, что хуже не будет. Мысли будто испарились под суровым взглядом карих глаз.
— Привет.
Вот так — привет, да еще и мину скорчил, будто подавился своей любезностью. Эйлин решила не реагировать, притвориться, что ничего не понимает, и идти вперед. Только вот колени предательски задрожали.
— Эйлин! — Парень удержал ее за локоть, и она, испуганно ахнув, услышала звук бьющегося стекла. Зеленые брызги окрасили ботинки и полы белого лабораторного халата. Проклятье!
— Что за?.. — сказал он и отступил от лужицы. Резкий запах плесневелого сыра заставил обоих скривиться.
Эйлин опять оказалась в западне. Единственный выход — держаться надменно, словно Реннен испортил ей день.
— Уродовать людей уже недостаточно? Решила кого-то отравить?
Шутник. Уснувшая было ненависть прорывалась наружу, хотя стоявший перед ней человек не заслуживал даже толики чувств. Никаких.
— Извини, Монвид, — она сделала ударение на его фамилии, — и в мыслях не было подходить к тебе, а прикасаться — тем более. Не знала, что ты женился и взял фамилию супруги.
Эйлин скрестила руки на груди, готовая к нападению.
Реннен Монвид — так прозвучало его имя на общем собрании в первый день учебы, когда первокурсникам представляли лучших студентов академии. Она не могла поверить своим глазам: предатель, который когда-то разбил ей сердце и даже не извинился, стоял перед ней жив-здоров в лучшей академии мира — да еще и под чужой фамилией.
Нужно было сразу его сдать, но прежде Эйлин хотелось во всем разобраться самой. Правда, стремление никогда не видеть и не слышать этого бесчувственного гада в итоге победило. Теперь ей ничего не оставалось, кроме как гордо вскинуть подбородок. Реннен смотрел на ее волосы, а затем протянул руку и заправил прядь за ухо. Эйлин резко отдернула голову:
— Совсем спятил?
Она развернулась: броситься бежать со всех ног или уйти грациозно, по-королевски? Но Реннен снова схватил ее за локоть, делая больно. На его лице отразилось не то презрение, не то желание придушить. Это кто кого еще ненавидеть должен?!
— Значит, я не ошибся, и в лектории действительно кто-то был. Хотела на меня посмотреть исподтишка? Я не против. Но зачем красть вот это? — Он носком указал на постепенно бледнеющую лужицу. — А еще давно хотел спросить, почему не выдала моей фамилии? Решила отомстить покруче? Что ты хочешь за молчание? Может, деньги?
Какой же он все-таки моральный урод! Эйлин по одному отцепила его тонкие паучьи пальцы и процедила:
— Не трогай меня! Я забыла, что ты тут вообще есть. Для меня ты умер. Понял?
Внутри все клокотало, на глаза навернулись злые слезы, но сдержала их. Хватит, наплакалась! Своим очарованием Реннен мог обмануть кого угодно, но не ее. Когда-то Эйлин нравились эти черные волосы, карие глаза — не парень, мечта. А потом наружу полезли химеры, таящиеся внутри прекрасного принца, и от иллюзий не осталось и следа. Она не сможет ему верить, да что уж тут: после дружбы с этим двуличным трусом можно вообще разочароваться в людях.
Видимо, слова достигли цели: Реннен отпрянул, как от удара, и выпрямился.
— Спасибо. Так вот почему мне пришлась по душе некромантия. Оказывается, я труп.
— А здесь ты что забыл? — с обвинением сказала Эйлин.
Если бы не Реннен, ректор уже наслаждался бы обеденным чаем с ароматом покорности.
— Хобби. Бывает, попадаются очень интересные экземпляры для исследования, например как сейчас.
Холодным пристальным взглядом он пытался просверлить дыру в голове у Эйлин, не иначе.
— Ладно, я пошла.
На нее вдруг навалилась такая усталость, что Эйлин готова была упасть прямо в смердящую жижу.
— Я тебя провожу, — ответил Реннен голосом, не терпящим возражений, и начал медленно спускаться по лестнице.