Он бросает на меня сердитый взгляд.
— Я игрушка в руках журналистов. — Он расставляет руки, изображая Иисуса на кресте. — Разве вам не весело? — интересуется он.
— Это не развлечение. Наша цель — попытаться выяснить, кто убил молодую женщину. Мы можем взять интервью в любом месте, где вы скажете. Какой у вас номер мобильного телефона?
— У меня его нет. Мне он не нужен.
— Я куплю его вам и покажу, как им пользоваться.
Я осознаю, насколько непонятным кажется современный мир Джерри, которого арестовали в тысяча девятьсот восьмидесятом году и выпустили в две тысячи десятом.
— Я отлучусь ненадолго. Где вы будете?
Он пожимает плечами.
— Здесь и там, скорее всего.
— Пожалуйста, Джерри, бросьте мне спасательный круг, умоляю вас!
Джерри улыбается, и я чувствую смущение. Мне нравится его улыбка. Интересно, говорила ли ему такое жена много лет назад, как раз перед своей смертью? Я меняю тему разговора.
— Слава причиняет вам неприятности, но она также может защитить вас. Она дает вам возможность показать свое видение случившегося. Это ваш шанс доказать, что вы не убивали ее.
Джерри снова снимает солнцезащитные очки. Его ирландские глаза улыбаются: за одну секунду его настроение меняется с добродушного на гневное и наоборот. Он подносит свою кружку к моей, чтобы чокнуться, поворачивается и обращается к толпящимся рядом потным людям — как к тем, кто выиграл, так и к тем, кто проиграл:
— Сколько бы вы поставили на это?
Глава 28
Остаток дня был проверкой Джерри на умение держать слово. Я дала ему двадцать фунтов еще на несколько ставок, и мы договорились встретиться через час на этом же месте. В Челтнеме я купила ему дешевый мобильный телефон, пополнила счет и записала в него свой рабочий номер, номер Ливви и студии «Криминального времени», а потом вернулась к палатке с пивом. Меня приветствуют довольные лица: Джерри развлекает толпу карточными фокусами. Он на высоте, его ирландский акцент прекрасно сочетается с ловкостью рук. Перед ним на полу лежит шляпа, в которой монетки выстроены в виде маленькой пирамидки.
— А вот девушка, которой сегодня явно везет.
Джерри подносит колоду к моему лицу.
— Вытяни карту…
Но не успевает закончить предложение, смотрит через мое плечо и быстро поднимает шляпу — в палатку заходит охрана.
— Пора уходить.
Мы уходим вместе, шляпа позванивает у него в руке.
— Вижу, люди приходят сюда тратить деньги, а не зарабатывать.
— Это точно, — отвечает Джерри. Похоже, он не слишком огорчился, что пришлось прерваться. — У меня как раз хватило, чтобы поставить сорок пять к одному на номер триста пятнадцать. Чистый Кристалл, так зовут эту лошадь. Она принесет мне удачу, это наверняка.
— Пожалуйста, приходите на передачу, — говорю я, протягивая ему мобильный телефон.
Джерри не отвечает. Я какое-то время жду, потом ухожу.
На обратном пути в Лондон я звоню Ливви из поезда и рассказываю о своей неожиданной удаче. Но она опускает меня на землю.
— Посмотрим, появится ли он на шоу. Тебе нужно было брать интервью там же! Надо было поручить это дело Мэтту, — ворчит она. — Хочу, чтобы ты немедленно была в Вулидже.
— Вулидже?
— Звонила подруга Мелоди. У нее есть старые видеозаписи, где Мелоди играет на сцене волшебницу. Это может пригодиться.
— А мы не можем послать туда курьера?
— Нет, не можем. Она хочет передать все лично в руки, причем только тебе.
Я еле сдерживаю стон. До Вулиджа сотни километров, это в противоположном конце Лондона от того места, куда я еду, и далеко от моего дома. Выглядит совсем не заманчиво. И я протестую в глубине души.
— Никто не говорил, что работа на телевидении сплошной гламур, Кейт! Давай живее, она сегодня вечером дома.
Я откидываюсь на спинку сиденья, в душе проклиная свою начальницу. Когда поезд подъезжает к Паддингтону, я проверяю результаты скачек в Челтнеме по своему телефону. Чистый Кристалл упал на третьем барьере в 3:15.
Чтобы справиться с заданием, мне понадобилось несколько часов. Подруга оказалась болтливой и без устали комментировала проигрываемое видео. Они с Мелоди вместе ходили в драмкружок в школе, когда им было по пятнадцать. Видео плохого качества и никак нам не подходит, поэтому я ухожу без видеокассеты и в тоске плетусь домой.
Я иду по незнакомым улицам этой юго-восточной части Лондона, когда звонит Пол.
— Как ты себя чувствуешь?
— Ужасно.
Это даже преуменьшение. У меня раскалывается голова и такое чувство, что я скоро упаду в обморок. Все, что я съела за сегодняшний день, — это двойной сэндвич, купленный в поезде. Он камнем лежит у меня в желудке, и я боюсь, что он собирается выйти оттуда так же, как и зашел, то есть быстро.