Прежде чем удалиться, этот тип остановил на мне свой суровый взгляд, предупреждавший, что никакого права на дальнейшее пребывание во вверенных ему владениях я не имею и ничем иным, кроме объекта его презрения, более не являюсь.
– Душевная здесь банда, правда? Между прочим, сегодняшнее мероприятие считается благотворительным, – пробормотала девушка.
– Честно говоря, меня меньше всего интересует этот клуб с его мероприятиями, – огрызнулся я.
– Простите, что доставляю вам беспокойство. Через минуту я смогу самостоятельно держаться на ногах.
Она говорила с едва уловимым голландским или немецким акцентом. Ее глаза снова закрылись, будто она готовилась собрать воедино все свои силы, чтобы сделать следующий шаг. Ближайшая автобусная остановка находилась по крайней мере в полутора километрах отсюда, такси еще дальше.
– Посидите-ка лучше в моей машине, – предложил я примирительно.
В ответ я услыхал тот же странный смех – сперва вроде радостный, но завершающийся душераздирающим бульканьем.
К счастью, наши безумные танцы происходили рядом с пассажирским креслом моего «мондео». Вспотев и вплотную ознакомившись с анатомическим строением рыжей девушки, я с трудом усадил ее на переднее сиденье. У входа клуба собрался уже целый отряд охранников, сверливших меня своими злобными взглядами.
– Как ваше имя? – спросил я девушку, надеясь дойти и до адреса, но этому плану тоже не дано было осуществиться. Голова ее безвольно свисала со спинки кресла. На этот раз она отключилась по-настоящему.
Я откинул спинку кресла и уложил девушку горизонтально. Она говорила что-то о случающихся с ней «отключках», а сладковатый привкус ее дыхания наводил на мысли о диабете или бог еще знает о чем, но я был слишком хорошо осведомлен о последствиях воздействия алкоголя на пустой желудок, чтоб волноваться. Она была просто пьяна – измочалена и мертвецки пьяна. Я опустил окно с ее стороны и, взяв небольшую скорость, поехал к себе в Манчестер. Оценив по достоинству ее модельные джинсы и желтовато-коричневый кожаный пиджак, я решил, что она в состоянии будет оплатить такси до Тарна, когда снова приземлится на этой планете.
Я медленно вел машину по автостраде А556 на Манчестер, когда вдруг заметил серебристый «порше». Только что я был на дороге один, и вот «порше» поравнялся со мной. Карлайл поджал меня так, что машины едва ли не соприкасались. Он посигналил и, подняв руку, властным жестом велел мне остановиться. Этот повелительный жест окончательно вывел меня из себя.
Я состроил вежливую улыбку и отрицательно покачал головой. Отрезок дороги, по которому мы ехали, представлял собой двустороннее шоссе, упиравшееся в кольцевую развязку, по которой можно было выехать на трассу М56. До этого места оставалось немногим больше километра. Когда Карлайл понял, что я не собираюсь выполнять его хозяйскую волю, то впал в настоящее бешенство. Он стал вытеснять меня с полосы, чтобы сбросить на обочину. Притормозив, я обогнул его сзади, выехал на соседнюю полосу и нажал на газ.
Его следующий маневр оказался эффективнее.
Примостившись сбоку, он направил на меня пистолет, который, благодаря скромным габаритам моей машины, оказался не больше чем в полуметре от моего носа. Гримаса ненависти на его лице говорила о том, что с него станется нажать на курок. Скорее всего, он хотел меня припугнуть. Но я не испугался. Сам не знаю почему. Говорят, я бываю упрям до идиотизма. Возможно, это был тот самый случай. «Когда атрофируются мозги, атрофируются и чувства», – любит повторять мне мой отец. Я, вероятно, в штаны должен был наложить с испугу, а мне захотелось вконец разозлить этого придурка. Я резко опустил ногу на тормозную педаль, он сделал то же самое, но рулил-то он одной рукой, поэтому машину занесло и развернуло вокруг оси. Я затаил дыхание, надеясь услышать приятный звон битого стекла и скрежет искореженного металла, но вместо этого до меня долетел визг резины – желчный привет от создателя первоклассного автомобиля. Мне удалось воспользоваться секундами, которые потребовались Карлайлу, чтобы снова вписаться в движение.
Он нагнал меня уже на развязке, но теперь мы были на дороге не одни. Риск быть расстрелянным уменьшился настолько же, насколько возросла опасность попасть в аварию. Автострада была запружена машинами, въезжавшими на нее с соседней трассы. Мы одновременно перемахнули через белую полосу и устремились навстречу тяжелому грузовику. Карлайл сигналил вовсю. Тоже сигналя, водитель грузовика успел вильнуть в сторону. Выжав максимум из своего «порше», Карлайл обошел меня и заблокировал, когда я оказался у въезда на трассу М56, поэтому я решил проехать по кольцу развязки еще раз, прорвавшись сквозь поток машин, мчавшихся в обратном направлении. Это было чистое безумие. Пронзительный вой двигателя «порше» слился с яростными гудками десятка клаксонов. Наяривая по кругу, я не мог не заметить, что моя пассажирка все еще мирно почивает.
Мне выпала счастливая передышка. Прямо передо мной вырос могучий трейлер. Я использовал его как щит, чтоб незаметно свернуть на дорогу к Алтринчему. На этот раз Карлайл был от меня отрезан. Моя сумасбродная выходка помогла мне выиграть секунд двадцать, которых было явно недостаточно, чтоб доехать до первого перекрестка на Алтринчем-роуд. Справа от меня оказалась станция техобслуживания. Я вывернул руль и, перелетев через невысокий бордюр, нырнул под козырек станции за какую-то долю секунды до того, как на дорогу вылетел Карлайл. Вряд ли я его боялся, но когда я подъезжал к сектору мойки машин, сердце мое больно билось в груди. Карлайл проскочил мимо, считая, что я укатил по Алтринчем-роуд. Он, верно, судил о скоростных возможностях моего автомобиля по своему «порше».