Итак, Хуснутдинов любил читать. «Черви» лежали у него на тумбочке символически: за полтора года службы он расправился со всеми сколько-нибудь интересными произведениями нашей небогатой библиотеки, а также с личными книгами жены начальника заставы, молоденькой и симпатичной украиночки Олеси. То показное равнодушие, с которым Хуснутдинов смотрел на Олесю, выдавало его с головой. На затерянной в диких горах заставе, где на тридцать пять человек всего одна женщина — она же жена начальника, — солдаты, а особенно старослужащие просто не имеют морального права смотреть на нее так. Олеся и Хуснутдинов вели себя очень осторожно, но вся застава была уверена, что они встречаются. Как, где — этого не знал никто. Может, как раз в те минуты, когда ефрейтор заходил за книгами. Начальник заставы, майор Зверев (которого, разумеется, никто иначе как Зверем не звал), проводил дома не так много времени, чтобы следить за каждым шагом своей благоверной. Да и подозревать своего любимца он бы не стал. Майор, одышливый полноватый дядька, только что разменявший сороковник, был человек жестокий, но прямой и честный. А Хуснутдинов, двадцатилетний двухметровый красавец, похожий скорее на истинного арийца, чем на татарина, всегда напоминал мне коварную и смертельно опасную змею. Впрочем, я, разумеется, пристрастен.
Как-то раз, заправляя койку Хуснутдинова (это входило в перечень его наименее затейливых поручений), я нечаянно толкнул тумбочку, и аккуратно обернутый розовой бумагой — подарком Олеси — томик «Червей» громко хлопнулся на пол. Я потянулся за ним, чтобы поднять, и тут же почувствовал, как в правом ухе взрывается что-то очень похожее на гранату. Чемпион по боксу наградил меня легкой затрещиной.
— Подними, — сказал он ласково. — Подними и посмотри, что ты сделал с книгой.
Я наклонился и взял томик в руки. На первый взгляд ничего страшного с «Червями» не произошло.
— Переверни, — подсказал ефрейтор совсем уже медовым голосом. Я перевернул. От падения на пол розовая бумага слегка запылилась.
— Видишь? — озабоченно спросил Хуснутдинов. — Грязь! Немедленно слижи ее!
— Слижи? — тупо переспросил я и заработал еще одну оплеуху.
— Я что, должен повторять дважды?
Человеку, никогда не имевшему дела с ефрейтором Хуснутдиновым, сложно будет понять, почему я не стал играть в героя. Я поднес книжку к лицу и, высунув язык, послушно провел языком по серому пыльному следу.
— Еще! — скомандовал Хуснутдинов. — И не слюни так, бумага размокнет!
Голова гудела, как рельсы, по которым только что проехал груженый товарный состав. Перед глазами плыли разноцветные круги. Половина казармы смотрела на меня — некоторые с сочувствием, другие со злорадством.
Именно в этот момент я решил, что нарушу клятву. Собственно, я уже давно задумывался над тем, как хорошо было бы отправить Хуснутдинова в Красный город, но барьер, который сам собой возник у меня в мозгу после гибели Лехи, не позволял перевести эти размышления в практическую плоскость. Вылизывая розовую оберточную бумагу, в которую были завернуты «Черви», я почувствовал, как этот барьер рассыпается в прах.
Спустя неделю мы с Хуснутдиновым вместе оказались на патрулировании. Патрулирование — это дежурство по периметру системы, пограничной полосы, нашпигованной датчиками и местами обнесенной колючей проволокой. Обычно в патруль ходят вчетвером — двое старослужащих и двое молодых. Так получилось и на этот раз, но у реки, по которой проходил участок границы, мы разделились и пошли группами по двое — по высокому, заросшему лесом берегу и по отмелям, на которые иногда выбирались нарушители с той стороны. Мы с Хуснутдиновым шли поверху, по узкой, петляющей лесной тропе.
В обычных условиях ефрейтор вряд ли стал бы со мной разговаривать, но патрулирование — довольно утомительная и скучная штука. Поэтому, когда я спросил его, читал ли он другие книги автора «Червей», он не оборвал меня, а поинтересовался, что это за книги и где я их читал. В нашей библиотеке, само собой, таких книг не было.
Я ответил, что читал их в Москве. Что все они написаны не менее увлекательно, чем «Черви», но рассказывают о приключениях американских морских пехотинцев в разных экзотических странах. Особенно, сказал я, мне понравилась книга, которая называется «Красный город».