* * * *
— О боже мой, — воскликнула Анна, открыв дверь. — Что случилось с твоим глазом? И почему ты держишь сковороду?
Я улыбнулся ей, заходя.
— Видела бы ты другого парня. И это от Киры.
Она положила руку на талию Киры, и тот наклонился поцеловать её в щёку.
— Не слушай его. Он в порядке.
Я отвернулся, чтобы Анна не увидела, как я закатываю глаза. Потом сказал, уходя в кухню: — Нужно поставить сковороду на плиту.
Анна и Кира последовали за мной, а Митч зашёл с улицы.
— Привет!
Господи, было хорошо увидеться с ним.
— Привет!
Митч подошёл ко мне и приобнял.
— Чёрт, мужик, что произошло с твоим глазом?
С глазом, вообще-то, ничего. Но на щеке под глазом была слегка опухшая царапина, и из-за неё веко казалось отёкшим.
— Вчерашний спарринг.
Митч покачал головой.
— Надеюсь, ты ответил тем же.
— Ага. — Потом я протянул: — Его скула встретилась с моей правой ногой.
Митч расхохотался и тут увидел сковороду.
— Сказал же ничего не приносить. О-ох, это… — он поднял крышку. — Да, она. Ох, чувак. — Потом он оборвал себя и взглянул на меня. — Кира её приготовил, верно? Не ты?
— Да, я не умею готовить паэлью.
Митч залез пальцами в сковороду и подцепил креветку. Я хлопнул его по руке.
— Не хватай!
— О господи, — пробормотала Анна у нас за спинами. Мы с Митчем, оставшись стоять у плиты, развернулись. Анна и Кира наблюдали за нами, качая головами. — Вы двое будто дети, — проговорила Анна. — Давайте, идите во двор. Посидите там, чтобы мы могли поболтать до того, как придут остальные.
Они с Кирой очень сблизились. После пережитого происшествия с Томичом и совместного курса психологической помощи Кира научил Анну приёмам самообороны. Как и Рэйчел, девушку Курта, и жену Тони, Эви. Но ближе всего он был с Анной.
Они болтали по телефону, встречались за кофе и говорили обо всём подряд. Эти двое пережили вместе нечто ужасное, обрели особенную связь и теперь стали лучшими друзьями.
Поэтому Митч и я вышли на террасу на заднем дворе, оставив Киру и Анну беседовать в кухне. Заодно у нас появилось время поговорить с глазу на глаз, пока не пришли Курт и Тони.
Митч негромко спросил:
— Видел его?
Он имел в виду Леона Тресслера. Причину моего ухода под прикрытие.
— Трижды.
— Он видел тебя?
— Ага.
— Он знает, кто ты такой?
Судя по тому, как Тресслер следил за мной глазами, когда входил, он однозначно знал.
— Да.
— Подозревает что-нибудь?
— Не думаю, но уверен, что он пытается понять, зачем я явился.
Митч кивнул.
— Ты справляешься?
— Да. Прошла всего неделя. Тренировки в самом разгаре. Господи, — вздохнул я. — Думал, что Кира — суровый тренер.
— К тебе нормально относятся?
— Мой тренер — мужик в возрасте, довольно жёсткий. Остальные парни в клубе держатся на безопасном расстоянии.
Митч серьёзно на меня посмотрел.
— Береги себя там.
— Всегда.
Мы услышали из дома голоса и, обернувшись, увидели, что пришли Курт и его девушка Рэйчел. Вскоре появились и Тони с женой Эви.
Боже мой, как хорошо было с ними встретиться. Прошла всего неделя, но я действительно по ним соскучился.
Мы обнимались, говорили и смеялись за едой. Позже вечером беседа свелась к ребятам в управлении, их новостям и историям. Но о самой работе мы не заговаривали.
Не могли.
Мы сидели вокруг стола на заднем дворе Митча, как и сотни раз прежде, но сейчас всё было иначе. Существовали вещи, о которых мы говорить не могли. Ни перед Кирой, ни перед кем из наших партнёров.
Самый большой секрет — о моём задании — будто бы нависал над нами. Громоздился за спиной, и я чувствовал на шее его дыхание.
Впервые за время работы в полиции я ощущал явный сдвиг в собственной жизни.
Разделение.
Полицейский психолог предупреждал о том, что я отдалюсь от коллег, от братьев. Что буду врать Кире. Она сравнила это со спуском по канату — страшнее всего преодолеть край, но дальнейший путь к земле был просчитан, отмерен и обеспечен мерами безопасности. Нужно только делать шаг за шагом.
Я думал, что справлюсь. Знал, что будет сложно, но не ожидал наплыва эмоций. Может быть, повлияла утомительная неделя. Может быть то, что я увидел всех впервые после ухода. Чувство было неприятным.
Мне казалось, что я шагнул не в ту сторону. Будто все шли в одном направлении, а я — в другом.