— Пока не велю остановиться, — вспыхнул он. — Или пока ты не отключишься, пока тебя не стошнит, пока ты не упадёшь замертво. Только тогда и закончишь. А лучше, — проговорил он, указывая на собственную голову, — пока ты не выкинешь из головы то, что путает тебе мысли.
— Понял, — подтвердил я. — Начинаю прыгать. Не останавливаюсь.
Босс хмыкнул и прошёл мимо Аризоны.
— Что, по твоему мнению, тут такого весёлого? — прикрикнул тренер на высоченного, словно гора, мужчину.
— Ничего, Босс, — ответил Аризона, посмотрел на меня и широко улыбнулся.
Я подошёл к скакалкам, выбрал одну и, уйдя в дальний угол, начал прыгать.
— Чувак, ты в порядке? — поинтересовался Аризона.
— Ага. Но Босс устроил мне выволочку, — проговорил я. Каждый прыжок отдавался болью в голове. — Спасибо ещё раз за то, что в пятницу подкинул меня домой.
— Без проблем, — отреагировал Аризона. — Ты поговорил с Кирой?
— Немного, — соврал я.
— Аризона! — проорал Босс, подзывая его. — Оставь его, нахрен, одного, — гаркнул он. Невысокий грубоватый тренер начал твердить Аризоне, что мне было необходимо пространство, чтобы прочистить голову. Но я отключился от звуков разговора.
Я прыгал на скакалке, регулировал дыхание. А в голове, кроме невыносимой боли, был только стук, с которым ноги приземлялись на пол.
Не знаю, как долго я прыгал.
Босс позанимался с остальными парнями по их программам и ушёл в офисную часть, даже не взглянув на меня.
Я так и не остановился. Скакал на автопилоте, не думая.
Минут через двадцать Босс вернулся и улыбнулся, увидев, что я продолжаю. Пот струился по моему лицу, по спине. Каждая мышца горела огнём.
Но я не остановился.
Все остальные в зале начали бросать на меня взгляды. Некоторые сочувствовали, некоторые, я был уверен, делали ставки: я скорее отключусь или меня стошнит.
В конце концов, Босс проявил милосердие. Он встал передо мной, пока я продолжал прыгать, и читал что-то на планшете.
— Хмм, — задумчиво выдал он. — Отдаю тебе должное, Эллиот. Твоя дисциплинированность иногда тебе не во благо. — Потом Босс поднял взгляд от планшета. — Ради бога, остановись ты уже.
Я отбросил скакалку и свалился на скамью у стены. Босс кинул мне бутылку воды. Я отхлебнул между отчаянными вдохами. Потом вытер лицо, совсем забыв про глаз.
— Ой, блядь.
— Как глаз? — спросил Босс.
— Болит.
— Голова?
— Болит.
— Не сомневаюсь, — ответил тренер. — Мысли чуть прояснились? Или до сих пор ужасный беспорядок?
Я пожал плечами и несколько раз глубоко вздохнул, игнорируя вопрос.
— Ты хочешь заниматься так каждый день на протяжении двух недель?
— Нет.
— Тогда предлагаю тебе собраться. Или завтра я снова отправлю тебя на скакалку.
— Да, сэр.
— И что я тебе, блин, говорил про это звание?
— Извини, Босс.
— Так-то лучше.
— Какое следующее упражнение?
Тренер уставился на меня так, будто я отрастил вторую голову.
— Следующее? Господи, ты ненасытен до наказаний.
Босс покачал головой и посмотрел, как я пытаюсь выровнять дыхание.
— Ты выкинул все ненужные мысли? — спросил он. — У тебя на уме остался только стук твоих ног?
Я кивнул.
— Ага.
— Отлично, теперь ты в нужном месте, — подтвердил он. — Избавься от дерьма, которое забивает тебе мозг, и оставь его за дверью. В клетке места для него нет.
Я мог только кивать.
— Теперь иди в душ и вали домой, — велел он как обычно. — От тебя воняет.
Я встал и сдержал стон, чувствуя боль во всём теле.
— Спасибо, Босс.
— У тебя две недели, Эллиот, — напомнил он. — Две недели, чтобы всё исправить.
* * * *
Две недели тренировок, спаррингов и двойной жизни.
Две недели вранья Кире.
Я сказал ему, что не дерусь. Точнее, я не сказал ему, что дерусь. Говорил, что помогу Аризоне с подготовкой к бою, но не признался, что собираюсь вернуться в клетку.
И, конечно, врал.
Снова.
Что значит ещё одна ложь, когда за плечами уже сотня? Шесть месяцев ежедневной лжи.
Кто я, что делаю.
Зачем делаю.
Всё — ложь.
Кира работал, и я знал, что нет ни единого шанса, чтобы он увидел мой бой. Я не собирался позволять сопернику нанести даже один удар. По плану я входил в клетку, бил соперника по кулаку, а затем вырубал его к чертям.
Мой глаз почти зажил. Глазное яблоко всё ещё было немного налито кровью. Синяки пожелтели, а отёк почти полностью спал.
Док не был счастлив, что я возвращаюсь в клетку, но Тресслер настаивал. Судя по всему, с ним не решались спорить ни Док, ни Босс. Если Леон хотел, чтобы человек дрался, то выбора не оставалось.