— Лучше, чем вы.
Казалось, будто она говорит издалека или даже из соседней комнаты, и я решил, что виновата жгучая боль в голове. Мне лишь хотелось знать, что Аризона чувствует себя хорошо.
У меня не получалось сориентироваться. Я знал, что в палате чуть раньше находились люди, но сейчас было пусто.
— Сколько времени? — пробормотал я, прикрывая глаза.
— Пять пятнадцать утра, — проговорила она невнятно. — Отдыхайте, детектив. Они сказали, что вернутся к вам как можно скорее.
* * * *
Проснувшись, я почувствовал запах, от которого желудок сжался. Постепенно мозг осознал, что всё тело болит. Левая нога, рёбра с обеих сторон, живот, правое плечо, голова.
Блядь, голова.
Она болела и прежде. Но то было ничто по сравнению с теперешним состоянием. Мне больше не казалось, что в череп вонзили топор. Сейчас всю правую сторону будто бы раскололо на кусочки. Боль сбивала с толку. Челюсть, нос, щека, глаз. Череп, мозг, кожа — всё доставляло мучения.
Меня затошнило.
— Детектив Эллиот, — раздался голос. — Детектив? Меня зовут доктор Стеннер. Вы можете открыть глаза?
Я простонал и медленно поднял веки. Точнее, одно веко.
— Отёк на правом глазу будет мешать ещё какое-то время, — сказал врач. — Вашей голове досталось несколько сильных ударов.
Я смотрел прямо на него, но голос звучал будто бы… с одной стороны.
Горло саднило, и говорить было неприятно.
— Звук странный. Я осторожно поднял правую руку к уху и нащупал повязку.
Мужчина в белом докторском халате кивнул.
— Да, так я и полагал.
Я не понял, что он имел в виду. Было больно думать.
— Хотите позавтракать? — спросил врач.
Я простонал.
— Нет.
— Эй, — вмешался кто-то. Я неспешно повернул голову и увидел стоящего в дверях Митча. Он выглядел чертовски плохо. Митч сразу подошёл ко мне и взял за руку.
— Эй, — повторил он. Взглянул на меня со слезами в глазах. — Блядь, Мэтт.
Следом появились Беркман, Курт и Тони, скрывая жалость во взглядах.
— Я оставлю вас ненадолго, — произнёс доктор. — Скоро вернусь.
Четверо мужчин смотрели на меня, но не находили слов.
— Аризона? — спросил я.
— Он цел, — ответил Митч. — Избит. Страдает от боли и сожалений, но живой.
— Свидетели сказали, что ты его спас, — вмешался Курт.
— И почти поплатился собственной жизнью, — добавил Беркман.
— Тресслер? — Мой голос был едва слышен.
— Мы его взяли, — подтвердил Митч. — И Юаня. Взяли всех. Дело вышло за пределы штата, поэтому контроль на себя взяли Управление по незаконному обороту наркотиков и ФБР. Оказалось, что схема гораздо шире, чем мы считали.
Я прикрыл глаза и вздохнул. На самом деле конец. Облегчение, которое я должен был ощутить, так и не пришло.
— Больно.
Митч отпустил мою руку и вложил в ладонь какой-то небольшой цилиндр, холодный на ощупь.
— Вот, — произнёс он. — Это морфин. Нажми, когда потребуется. Он переместил мой большой палец на кнопку.
Прозвучал ещё один знакомый голос.
— О боже мой.
Я открыл целый глаз и увидел Юми, застывшую в проёме, с прижатой ко рту рукой. Её глаза заволокло слезами.
— Мой Мэттью, — проговорила она, подходя к кровати.
За ней следовал Сэл. Юми повернулась к четырём полицейским, стоящим вокруг кровати, и ткнула пальцем в каждого из них.
— Не смейте со мной говорить, — велела она. — Никто из вас. Глядите, что вы натворили с моим мальчиком! Женщина махнула рукой в мою сторону. — Уже второй раз. — Она выставила два пальца. — Сначала на больничной кровати мой Кира, теперь мой Мэттью.
Сэл положил ладонь на плечо Юми, и она развернулась к нему.
— Они должны знать!
— Миссис Такео Франко, — начал Беркман сожалеющим тоном.
Женщина обернулась, явно расстроенная, и подняла палец.
— Я велела не разговаривать со мной.
А потом появился Кира. Он приобнял мать.
— Мам, — мягко произнёс он. — Это… — начал он, но взглянул на меня и замолчал. Его рот приоткрылся, а на глазах выступили слёзы. — Боже.
— Кира, — попытался выдавить я. Наконец-то я его увидел. И даже грустный, он был прекрасен. Казалось, мы не виделись сотню лет. — Кира.
Он мотнул головой и попробовал заговорить, уставившись на меня. Одинокая слеза скатилась по его щеке, и он рвано вдохнул.
— Ты мне врал, — сказал он. Повернулся к Митчу, Курту, Тони и Беркману. — Вы все врали. — Потом перевёл взгляд на меня. — Ох, Мэтт, — воскликнул он, проводя ладонями по лицу. Снова попытался заговорить, но вместо этого развернулся и вышел.