Все замерли в молчании, не зная, что добавить или куда посмотреть. Беркман пошевелился первым.
— Пойду пообщаюсь с ним, — сказал он, направляясь к двери.
Я судорожно вздохнул, будто вырвался на поверхность из-под толщи воды. Сердце стиснуло почти до боли. Я инстинктивно свернулся на боку, прижав ладонь к груди и удерживая боль внутри. Двинувшись, громко застонал.
Внезапно рядом появился врач, проверил аппараты и убрал мою руку с сердца, чтобы прижать стетоскоп.
— У вас боли в груди?
Сэл положил ладонь на плечо доктора и помотал головой. Врач обернулся, и Сэл вздохнул. Он сложил два кулака вместе и изобразил жест, похожий на разламывание палки.
Я понял, что он имел в виду.
Сломано.
Моё сердце разбито.
Нажал кнопку морфина несколько раз, ожидая, когда меня поглотит забвение.
* * * *
Просыпаться не хотелось. Не хотелось знать. Я лежал, неподвижный и безразличный. Но в палате разговаривали люди. Голоса звучали странно. Непонятно почему.
Сперва я услышал Юми.
— Он винил себя в случившемся с Кирой, — негромко произнесла женщина.
Затем мою ладонь сжали. Я даже не осознавал, что её кто-то держит. Смотреть не хотелось. Я так сильно желал, чтобы это оказался Кира. Представлял, что меня держит его рука, его пальцы. Согревает его тепло. Не хотелось рисковать и обнаружить, что это совсем не Кира.
Я не вынес бы новую боль.
— Пожалуйста, поймите, — раздался следом голос Беркмана. — Он прошёл психологическое обследование перед операцией. И весьма успешно. Мы ни в коем случае не пустили бы его на задание, если бы не верили в его способности.
— Он обдурил всех, — добавил кто-то. Курт. Курт заговорил.
— Не думаю, — тихо произнёс Митч. — Он уже давно был сам не свой. Изображал, будто всё в порядке. Будто, если долго притворяться, то ложь станет правдой. Я заметил. Просто не хотел признавать, что что-то не так. Он — мой напарник. Он мне словно брат.
Мою ладонь вновь сжали.
Опять заговорила Юми:
— Он сказал, что хотел боли. Хотел, чтобы его избили. Вот почему он пошёл на задание. Сказал, что боль — его наказание за случившееся с Кирой. Вот так. Наказание.
Мою ладонь подняли и прижали к чьему-то лицу. Раздался приглушённый всхлип. Я открыл глаза, чтобы посмотреть.
Моя рука казалась бледной на фоне смуглой кожи. Копна торчащих чёрных волос, закрытые миндалевидные глаза. Он выглядел измождённым.
— Кира? — прохрипел я, давясь слезами.
Его глаза резко распахнулись и сфокусировались на мне. Он оглядел забинтованную голову с печалью и беспокойством.
Мне нужно было сказать.
— Прости.
Кира поднял другую руку и ласково убрал прядь с моего лба, а потом посмотрел прямо в глаза.
— Я ужасно на тебя зол.
Но, тем не менее, он осторожно прижал тыльную сторону моей ладони к своему лицу и нахмурился, когда слеза скользнула по щеке.
— Я тебя люблю, — просипел я.
Кира кивнул, сжимая ладонь.
— Прости, — повторил я.
Он так и не сказал ничего больше, не ответил, что тоже меня любит и прощает. Лишь склонил голову.
Но не отпустил мою руку.
Это было начало.
* * * *
— Итак, — произнёс врач. — Сейчас мы снимем повязки и взглянем. Нужно сделать ещё один тест.
Кровать подняли, чтобы я почти сел, и доктору было легче убирать бинты. Он посветил фонариком в мой уцелевший левый глаз, потом в правое ухо.
— Хм.
Наступал вечер. Я провёл в больнице почти двадцать четыре часа. Ещё даже не полные сутки.
А казалось, будто всю жизнь.
Юми, Сэл и Кира до сих пор были здесь, вместе с Митчем и Беркманом. Доктор пожаловался, что людей слишком много, поэтому Курт и Тони попрощались, зная, что никто из оставшихся добровольно не уйдёт.
Юми скривилась, увидев моё разбинтованное лицо. Кира отвернулся. Швы не получилось наложить, потому что отёк был слишком большим. Две раны — над глазом и на щеке — скрепили каким-то хирургическим клеем.
Но, судя по всему, большая часть повреждений оказалась внутри.
Шесть сломанных рёбер, отбитая почка, увеличившаяся селезёнка, заново разбитый нос. А больше всего врача беспокоила раздробленная височная кость.
— Рентген показал поперечные надломы вот здесь. — Он указал на мой висок, между ухом и глазом. — Распространенное повреждение при ударе тупым предметом. Или, как в вашем случае, нескольких ударах коленом.
Я не смел поднять взгляд на Киру и Юми. Уставился на доктора.
— Что ещё?
Он аккуратно вставил мягкую затычку в моё левое ухо, и внезапно мир умолк.