Ничего. Полнейшая тишина.
Вот почему все звуки прежде доходили до меня волнами и с одной стороны.
Правое ухо перестало слышать.
Я посмотрел на врача, и он вытащил затычку.
— Что-нибудь?
— Нет.
Он кивнул.
— Сенсоневральная потеря слуха — частый побочный эффект при подобных травмах головы. Судя по МРТ и КТ, нет никаких кровотечений или скоплений жидкости, но удары по виску и уху вызвали повреждение нерва во внутреннем ухе. Поэтому вы не слышите.
— Что это значит? — уточнил Митч.
Доктор повернулся лицом ко всем присутствующим.
— Что он оглох на одно ухо. — Снова посмотрел на меня. — К тому же, будут проблемы с равновесием. Возможно, станет лучше со временем. Головные боли и головокружение пройдут не скоро.
— Глухота навсегда? — спросил я.
— В правом ухе — да, — откровенно сообщил врач. — У некоторых людей через полгода-год возвращается какой-то процент слышимости. Но в вашем случае такой вариант маловероятен. — Он открыл мою карточку и продолжил: — Что касается работы…
— Не важно, — негромко перебил я. Все глаза обратились ко мне. — Я не вернусь.
— Ты что? — в унисон воскликнули Митч и Кира.
— Не вернусь, — повторил я, внезапно почувствовав усталость. — Я уже давно перестал быть полицейским, — прошептал я. — После… после Томича…
— Мэтт, — мягко проговорил Кира.
— Всё нормально, — пробормотал я, пытаясь не заснуть. — Я перестал быть копом в тот день, когда работа почти отняла тебя. После я уже не любил своё дело.
Кира взял меня за руку.
— Ты был не виноват.
Я проигнорировал.
— Не важно. Полицейский из отдела по борьбе с наркотиками не может быть глухим, в любом случае, — объяснил я. — Вроде как решение принято за меня.
Я едва удерживал глаза открытыми, а раскалывающая боль вновь пронзала голову.
— Кира, детка, — шепнул я.
— Да?
— Можешь нажать кнопку с лекарством?
— Да.
— Детка?
— Да, Мэтт. Я здесь.
— Нажми дважды.
Глава 17
На второй день я проснулся рано и чувствовал себя немного лучше. Голове не слишком полегчало, да и рёбра болели по-прежнему, но мышцы ныли не так сильно. А когда я увидел Киру, спящего в кресле у стены напротив, почувствовал себя на миллион долларов.
Я знал, что Кира не простит меня с лёгкостью, что у нас впереди долгая дорога. Нам нужно выговориться и восстановить уничтоженное мною доверие. Но я не имел ничего против.
Я был готов сделать что угодно.
Кира остался здесь со мной, и это внушало надежду, что он тоже не собирался сдаваться.
Я лежал на больничной кровати, уставившись в пятна на потолке, и думал о жизни: через что прошёл, где оказался и куда хотел попасть.
Мой правый глаз ничего не видел, но врач пообещал, что зрение восстановится, как только спадёт отёк. В отличие от слуха. Я полностью оглох на правое ухо. Восстановится ли что-нибудь — вопрос времени, но в любом случае маловероятно.
Странно. Меня это не беспокоило.
По словам доктора, мне очень повезло, что не осталось более серьёзных последствий. Судя по всему, рядом с височной костью проходили слуховой и зрительный нерв. Переплетались, будто провода для видео и аудио у телевизора. И по счастливой случайности не были повреждены оба. Повезло, что не пострадал мозг. Повезло, что я не умер.
Прошлой ночью врач сказал Юми и Сэлу прямо перед уходом, что есть вещи и похуже потери слуха. Сэл показал жестами: «Ага, думаю, мы справимся».
Кира озвучил, и доктор рассмеялся, пообещав зайти утром. Родители Киры задержались до ужина. Они спросили Киру, нужно ли подбросить его домой, но он взглянул на меня и помотал головой.
— Я останусь.
Впервые за несколько месяцев я ощутил… прилив надежды.
Кира до сих пор мало говорил, но я понимал, что это впереди. Зная Киру, он дождётся, пока я не восстановлюсь, а потом выскажется. О том, как сильно я облажался, как предал его доверие, как разбил сердце.
Как мне придётся извиняться до конца жизни.
А я так и поступлю.
Удивительнее всего было осознавать, что я теперь не полицейский. Точнее, фактически я ещё не уволился, но для себя уже решил.
Я чувствовал облегчение.
Странно.
Мне не стало лучше, когда объявили об аресте Тресслера или Юаня. Но от понимания, что больше не являюсь копом, я испытал облегчение. Словно подвёл итог.
Беркман и Митч сказал, что придут проведать меня сегодня. Возможно, они хотят проверить, не передумал ли я. Или предложить другую работу для наполовину глухого детектива. Но я был уверен. Я больше не хотел работать в полиции.